— Вы разбираетесь в этом, ну так купите у нас что-нибудь! Кому-нибудь потом подарите. Не напрасно же я вам дверь открывала. Здесь ведь каждый предмет продается — и шкафы, и картины, и пепельницы.
— Пепельница — скучный подарок. Остальное я купить не могу. У меня сейчас нет ни работы, ни денег, — сказал я, радуясь общению с человеком, перед которым не нужно понтоваться.
— Так идите работать сюда, — вдруг высказала она невозможную мысль. — У вас будет зарплата в семьсот долларов и еще масса свободного времени — вы можете здесь научную работу написать, я серьезно предупреждаю. Это очень дорогой магазин клубного типа. Покупатели никогда не будут по нему гулять толпами.
Вдруг эта идея стала увлекать меня. Я решил некоторое время ей полюбоваться, прежде чем прогнать.
Ясность, покой и свобода… Ты хотел совершить безумный поступок — вот тебе и возможность. Посижу здесь три недели, разошлю свое резюме по кадровым агентствам, отогреюсь, найду работу и уйду.
— И что, мне придется носить ваше платье?
— О нет! — воскликнула она. — Господи, я чуть не села в это дурацкое кресло. Продавец, которого сюда возьмут, будет как лорд. Ему сошьют костюм.
Я бродил между диванов и стульев. Она очень разволновалась. Она следовала за мной, чуть прихрамывая, как курица, которой мальчишки попали в бок камнем. Ей действительно было здесь плохо.
— Есть человек по имени Владимир Даев, — сказала она. — Руководитель проекта. Вы ему позвоните, пожалуйста. Нет, не нужно. Я все сделаю сама. Я договорюсь о вашей с ним встрече.
Я остался в гостиной один…Стены с обоями цвета топленых сливок, как сказала она. На стенах гравюры и картины. Аббатство на фоне темного грозового неба. Игрок в гольф. "Прибытие лорда Киченера в Индию" — человек в европейской военной форме едет на слоне, туземцы в чалмах склоняют головы. Синие шторы. Не думал, что синий цвет может быть таким глубоким, сильным и спокойным. Но все это — не для меня. Друг Даев, я не поеду в твой офис наниматься продавцом, это было бы слишком глупо. Тоже мне, поколение продавцов и сторожей…
— Везет нам, — сказала Ирина. — Даев сам сюда едет. Идемте что-нибудь еще смотреть. Вот мы и в столовой. Обратите внимание на гардины цвета старинной розы. Обилие красного дерева уравновешивается сиянием серебряных подсвечников и хрустальных бокалов. Прослеживаются элементы колониального стиля: вокруг стола легкие бамбуковые стулья, перед камином не традиционный экран, а индийское резное панно. На столе — парадный сервиз Halston. (Я подумал, что он стоит немыслимых денег. Чистого белого цвета и с узкими кирпично-красными ободками по краям.) Теперь перейдем в спальню. Когда приведете туда покупателя, будете объяснять ему, что это стиль Георга Четвертого, иногда условно называемый английским ампиром.
Ее разнузданная шляпа и печальное платье-футляр отразились в узком зеркале шкафа. На вершине его сидел бронзовый орел, он распростер крылья над странным огромным ложем. Кровать своей формой напоминала длинный лист факсовой бумаги, который в начале и в конце стремится свернуться в рулон.
— Посмотрите, какая сдержанность. Декоративные мотивы — связки копий, щитов и пучков стрел — напоминают нам об элементах древнеримского военного снаряжения. Постельное белье уникально. Баклажанно-сливового оттенка покрывало от Frette. Шедевр от Kenzo — простыни цвета корицы. Ах, я забыла совсем, у меня же в офисной комнате припасены булочки с корицей. Пойдемте пить чай, я приготовлю его мгновенно.
Но тут нас посетил Даев. Сначала в квартиру ввалились двое рабочих, они тащили деревянного бегемота размером с эрдельтерьера. За ними вошел человек невысокого роста, с широким, с залысинами лбом и узким подбородком. Таков был Даев. Росту невысокого, иногда вставал на цыпочки, закладывал руки за спину и покачивался. Черты лица у него были вялые, средненькие, волосы светлые и редкие. Житель севера, житель мегаполиса, обитатель офиса. Но это свое тоскливое лицо он то ли на курортах, то ли в солярии отфигачил так, что сделался черен, как Наоми Кэмбелл. Особенно удалась лысина — она приобрела глубокий, насыщенный, с благородными разводами цвет старинного дерева. (В комнате стояли кресла — их резные подлокотники были в точности такого же оттенка.) И дико смотрелись на экзотической поверхности его лица светло-серые, мелкие городские глаза.
— Бегемот поедет в колониальный интерьер, в столовую, — велел он. — Кальян туда же. Стоп, кальян тащите в курительную. Статуи "Раздумье" и "Вечность" в вестибюль, поставить симметрично, в античном духе. Что, для бегемота нет места? Хорошо, тогда его — на кухню, потом переставим. Ирина Даниловна, это и есть соискатель? А ну-ка…