— Вы уж извините, — из-за стола встал Ян-мельник, — Но мы вас покинем.
— Мы? — удивились сразу несколько голосов.
— Я ухожу с ним, — встала Амелия, — Он хороший добрый человек и точно не будет жечь ведьм. В отличие от некоторых.
— У тебя разве не было никаких обязательств? — спросил отец Филипп.
— Были. Закончились.
— Разве Арман де Виллар мертв?
— Я обязалась ему опознать Окс-Анну. Вот она сидит за столом. При всех заявляю, что это та самая ведьма, которая пыталась угостить принца Генриха приворотным зельем. Служить рыцарю всю жизнь я не обещала. Что-то не так?
Оксана открыла рот, чтобы возмутиться, но успела подумать, что на принца Генриха тут всем плевать, и закрыла обратно.
— Да. Все так, — ответил священник.
— Вы точно сможете уйти? — спросила Марта.
— Я никакого Армадилло не убивал, даже рядом не стоял, — ответил Ян, — И я местный, я колдун, так что отбрешусь. Если что, дубинкой поглажу, мало не покажется.
— Я тоже не простушка, — сказала Амелия, — Думаю, уйдем. Особенно, если поторопимся.
Все посмотрели на них и пожелали удачи. Никто не показал себя настолько трусом, чтобы потребовать помощи в защите своей задницы у мельника и ведьмы, не связанных ни малейшими обязательствами.
— Нам, пожалуй, тоже пора, — сказала Оксана мужу.
— Чому? Добре ж сидимо, — не понял Богдан.
— Ты новому пану что-то уже обещал?
— Ни. Нихто не обещав. Але хлопцы ж не йдуть.
— Потому что новый пан их за души держит. А твоя душа с тобой. Только подпоясался и в путь. Нам тут воевать не за что. Давай, быстрее ноги делаем, пока главный немец не вернулся.
— Может, и нам пойти? — запереглядывались прочие душегубы, когда Богдан с Оксаной уже поднялись и направились в сторону конюшни, — пан Кшиштоф, что скажешь?
— Кто хочет идти, пусть идет, — ответил Кшиштоф, — Кто надеется на благодарность нового пана, когда тот вернется, может остаться. Но новый пан не старый, и на шляхетскую порядочность я бы не рассчитывал. Кстати, Богдан!
— А? — обернулся Богдан.
— Краденого жеребца вы пану продали, а для жены ты новую лошадь не купил. Смотри, твоя двоих не утащит. Она тебя-то одного с трудом несет.
— Эээ… — Богдан растерялся.
Оксана тоже растерялась. Она рассчитывала угнать из конюшни несколько лошадей, чтобы никто не заметил.
— Полны ли у панов кошельки? — спросила Марта.
Попала в точку. Кошельки вовсе не оттягивали до земли панские пояса.
— Десять золотых флоринов за каждый верный меч, если отобьемся, — сказала она, — Кто трус, может делать ноги. Пан Кшиштоф?
— Я теперь служу пану Гаэтано, — недовольно ответил Кшиштоф, — А то бы ушел. Или как, хлопцы, тряхнем стариной? Давно мы упырей с русалками не гоняли, леших с водяными не жгли?
И Богдан остался, и из прочих не ушел ни один. Воевать под началом у каких-то немцев даже за золото не каждый бы согласился. Но под началом старого мудрого Кшиштофа за то же самое золото почему бы и нет.
Из дома вышел Фредерик со свиной шкурой в руках. Бросил шкуру в большой костер, разведенный рядом со столами.
— Это вместо простыни? — спросила Марта.
— Да, — ответил он.
— Гаэтано больше не кабан? — спросила Фьорелла.
— Он писаный красавец, вылитый отец.
— Рафи… как там?
— Гаэтано снял шкуру, как только закрылась дверь спальни.
— Уф.
— Ага. Знать бы заранее. Что вы тут такие кислые сидите? Выпьем за молодых!
Выпили. Сообразили, что надо бы сказать про стекающиеся орды нечисти и про Подземный Сейм.
— Быстро они, — удивился Фредерик. На самом деле, он сказал намного больше слов, но выразил именно эту мысль.
Все промолчали, ожидая решения.
— Принимаем бой. Садимся в осаду в доме, он должен выдержать. Отец Филипп, освятите тут все от киля до клотика.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Томаш Нехитишь.
— Томаш? Струсил?
— Нисколько. Я вообще-то вассал Меднобородого. Ты, наверное, не хочешь, чтобы я перешел на сторону наследника.
— Скажи честно.
— Мыши никогда не были образцом храбрости. Но и образцом предательства не были. Считай, что я струсил ради того, чтобы тебя не предавать. И ты, кстати, обещал отдать мне ведьму.
— Не пытайся переиграть меня на формулировках. Вот ведьма, забирай.
— Это по букве, а не по духу.
— Хочешь забирать — забирай. Не препятствую.
— Оксана, бежим со мной, — предложил Томаш.
Оксана замялась с ответом.
— Это не твоя война. Сейчас здесь будут злейшие чудища Подземья. Бросай все и беги.