Ликантроп жалобно взвизгнул, похоже на то, как визжал Вольф в саду Колетт, когда его подстрелили серебряной пулей.
— Я вставил в запальное отверстие серебряный карандаш, — сказал Бенвенуто в ответ на вопросительный взгляд Ласки, — Вольф только что попросил.
У ликантропа хватило бы и силы и ловкости вырваться, но он, казалось, потерял и ум, и волю. Он тупо дергался во все стороны, и даже разжал хватку у Вольфа на шее. Вольф же не давал ему приподняться над серебряным карандашом.
В очередной судороге волкочеловек сломал карандаш, но кусок серебра остался у него внутри и втянулся под шкуру. Вольф схватил обессиленного за шею и перекусил артерию. Кровь хлестнула струей, и Вольф подставил рот, чтобы выпить побольше.
— Кто тут вожак! — крикнул Вольф и повторил по-волчьи, рыком и воем.
— Ты! — ответила стая и по-волчьи, и на нескольких человеческих языках, включая русский и немецкий.
— Нас ждет Бррраслав! Волчье Рррождество! — взревел Вольф, и стая разразилась криками и рычанием.
Волки закружились по залу и выбежали в ворота за новым вожаком. Кто-то не выбежал, а вышел, прихрамывая и поджимая лапы, но убрались все. Даже Олаф не стал оставаться.
— Дождись меня тут! — крикнул он на прощание.
— Смотрю, вы похожи. Сразу не разглядела, — сказала Ядвига Рафаэлле, — Так ты его дочь, значит, теперь ты тут главная. Я тебя отпустила, ты пообещала меня не убивать. И что устроила?
— Ты жива-здорова, поэтому претензии не принимаются.
— Не буквоедствуй, не в суде. Ты поступила крайне непорядочно, когда я тебя отпустила по доброй воле, а ты убила моих друзей.
— Нет ничего важнее семьи. Я нарушу любые законы и традиции, чтобы защитить своих.
— Ты ведьма. У тебя нет семьи.
— Та тю на тя, — сказала Оксана, — Чоловик-то у тебя е?
Богдан поднял голову. Он уже скромно присел у стены и тихонько обирал какой-то труп. Как это у ведьмы нет семьи?
Колдун-кобзарь смутился и опустил глаза. Предложение он делал, но не венчаться же по-христиански колдуну с ведьмой. В Подземье тоже есть брачные обычаи и традиции, но Ядвига отклонила этот вариант по своим соображениям, теперь отчасти понятным.
— Еще ты меня поучи, — фыркнула Ядвига, — Девчонки! Ничего не умеют, а туда же.
— Сама-то много умеешь? — спросил Ласка, — Только орать и можешь, да друзей под сабли подставлять.
— Сказала бы я, что я умею, да дня не хватит перечислять.
Ласка посмотрел на Рафаэллу, державшую руки на груди отца, и на всякий случай спросил. Мало ли вдруг.
— Можешь вернуть его к жизни?
— Ты совсем дурак? — спросила Рафаэлла, — У папы сердце вырвано и пережевано.
— Зачем ты тогда останавливала кровь?
— Думала, успеем вернуть сердце на место. Тут же ведьма, колдун и алхимик в сто раз умнее меня.
— Теперь даже живая вода не поможет, — сказал Симон.
— У тебя не завалялось запасного сердца? В банке с какой-нибудь алхимией? — спросила Марта у Симона.
— Если бы я знал… — вздохнул алхимик и развел руками.
— Как это? — удивился Ласка.
— Беренгар-пружинщик делает заводные сердца. Но маленькие, для гномов. А люди не взаимозаменяемы. Можно купить сердце казненного преступника, можно его сохранить, но оно не приживется.
— Ага, я тоже пробовал, — сказал колдун, — Если только найти сердце от какой-нибудь не слишком колдовской твари. Оборотни не годятся.
— Боюсь, подходящего сердца тут нет, — Симон обвел взглядом зал с разбросанными по нему телами и фрагментами тел гостей из Подземья и оборотней.
— Если найдете сердце, то я знаю способ подогреть свежего неотпетого покойника до состояния почти живого, — сказала Ядвига.
— Скажи, — попросил Ласка.
— Губу закатай. Я тебя еще за «Прекраснейшую» не простила.
— Ты мне должна быть благодарна. Корона убила Луизу.
— Меня бы как раз не убила. Я наследница по праву. Теперь Кощей и змеи не дают мне прийти к крысам и забрать корону. Я не смогла уесть Кощея через саблю, а волки не дали мне получить корону через решение Сейма. И во всем виноват ты.
— Главное для тебя, что никто не придет в Сейм после каникул и не назовется мстителем за Армадилло. А саблю я сломал. Ты с ней что хотела сделать?
— Сломать. Тогда у меня к тебе одним вопросом меньше. Я бы даже сказала, что у нас с тобой больше нет разногласий. Как ты ухитрился?
— Подставил ее под ледяной меч Кощея.