Вацлав взял защиту саблей над головой и не успел понять, что на этот раз вражеский клинок не скатится по изогнутому лезвию.
Рыцарь подправил траекторию удара, и меч врезался в саблю под прямым углом. Ладно бы меч падал просто сверху, но он шел с потягом. Саблю душегуба снесло вниз, и тяжелый меч обрушился на его голову сбоку.
Брызнула кровь, и Вацлав упал как подкошенный.
— С саблей я бы на тебя не вышел, — сказал Атаман.
Станислав кивнул, переводя дух. Раненого потащили к крыльцу, и его кровь оставила на свежем белом снегу широкую красную полосу.
Анджей забежал в дом и вернулся с пузырьком живой воды, который Чорторыльский забыл на столе. Половину вылил на рану, половину вылил в рот. Вацлав страшно заорал. Рана на голове покрылась желтой пеной, запахло серой и жженым мясом. Такой же желтой пеной вспыхнули язык и губы. Раненый издал тяжелый утробный стон и испустил дух.
Рядом как будто кто-то мерзко хихикнул. Наверное, черт, появившийся, чтобы скинуть в ад проданную душу покойного.
— Да это отрава какая-то, а не живая вода, — растерянно сказал Анджей, — Пан не сдержал слово.
— Потому что пан Люциус — черт, — сказал Вольф, — С чертом у Ласки договора не было. Развязывайте нас, зовите священника освятить дом и живите как жили, только с паном Атаманом во главе.
Анджей задумался.
— Там еще на втором этаже сундук с сокровищами, — добавил Вольф, — Пока пан Люциус не вернулся, могу помочь открыть. Все ваше будет.
— И так все наше будет, — сурово сказал Атаман, — Но вы этого не увидите.
— Почему?
— Потому что знаете слишком много. Так, хлопцы? Если мы этих отпустим, они на весь мир раззвонят, что мы тут не просто душегубы, а под чертом ходили. Надо оно нам?
— Не надо! — подтвердили хлопцы.
— Если тебя зарублю, твои друзья отпустят моих? — спросил Станислав.
— Если зарубишь? — рассмеялся Атаман.
Половина душегубов тоже рассмеялась. Остальные, похоже, не знали, что Атаман неуязвим для стали, свинца и серебра.
— Если зарубишь, то старший он, — Атаман кивнул на Кшиштофа.
— Не отпустим, — сказал Кшиштоф, — Пан Люциус приказал твоих друзей убить. И без пана Люциуса им тоже не жить. Ты за смертью сюда пришел, рыцарь.
— Это мы еще посмотрим.
— Ха! Богдан, — обернулся Атаман, — Как у вас по этому поводу говорят?
— Не кажи гоп, пока не перепрыгнешь! — отозвался Богдан.
— Понял? — Атаман перевел взгляд на Станислава, — Нечего на мою смерть планы строить, пока я перед тобой стою. Отдохнул? Бери меч.
На этот раз длинный меч против длинного меча и двуручный хват у обоих поединщиков. Пробный обмен ударами в голову и в торс, защиты клинками.
Ласка успел отметить, что Атаман берет защиты небрежно, и клинок Станислава пару раз останавливался в опасной близости от лица противника.
Станислав тоже это заметил и подловил Атамана. Взял защиту и сразу же нанес укол, а не удар. При этом он не разорвал соединение клинков и не дал Атаману возможности ударить или уколоть одновременно.
Меч старого рыцаря уперся в грудь противника, проткнул одежду и выгнулся дугой, как упершись в стальную плиту. Мгновением позже Атаман ударил в колено сбоку.
Станислав упал на спину, разведя руки. Атаман догнал его уколом с подшагом еще в падении и пронзил насквозь.
— Добрый вечер, господа, — сказал по-немецки очередной незваный гость.
Душегубы обернулись и увидели важно вышагивавшего кабана в сопровождении двоих вооруженных людей, одетых в черное.
— Кто из вас пан Люциус Чорторыльский? — спросил кабан.
Обычно свиньи не разговаривают, но сейчас все смотрели на пришедших и каждый мог поклясться, что говорил именно кабан.
— Шляхтичи не розмовляют з кнурами, — сказал Богдан.
Гаэтано мог бы обидеться, но ни он сам, ни его спутники не понимали на суржике.
— Его Светлость не желает говорить с худородными или холопами, — сказал один из спутников Гаэтано, — Кто из вас пан Люциус Чорторыльский?
— Пан в отъезде, я за него, — сказал Атаман.
— Его Светлость может поговорить со мной, — сказал Кшиштоф, — Я Кшиштоф Шафранец из Песковой Скалы герба Старыконь.
Душегубы знали, что Кшиштоф рыцарь из знатного рода. Но Краков далеко от Литвы, и, если кто помнил про обезглавленного больше полувека назад разбойника, тот уж точно не связывал героя страшных сказок с ныне живущим представителем той же семьи.
Атаман бросил на Кшиштофа сердитый взгляд, но спорить не стал.
— Я Гаэтано Косса, вассал короля Неаполя, — представился кабан, — К вам не заезжал Арман де Виллар, рыцарь короля Франциска?