— Да о чем же речь? У нас нет никакой боевой техники и стольких полицейских, чтобы вдруг пойти захватывать этот институт Лимерик! — раскудахтался мэр. — Речь ведь не об этом, а о том, что со всем этим делать! Как нам защитится от этих роботов, если вдруг они агрессивны и захотят нас уничтожить!
— Одному роботу уже удалось уничтожить человечество, этим тоже может прийти такое в голову, — мрачно согласилась Лаванда.
— Не богохульствуйте, вдруг среди нас есть верующие, — проговорил Максимилиан и обвел стол взглядом, но верующих не оказалось, тогда он пожал плечами.
— Я думаю, не надо проявлять поспешность, — поднял палец Гастигс. — Мы не знаем, какие возможности у этих роботов, какое есть оружие, и нам неизвестны их намерения. Сначала стоит это выяснить, а потом думать.
— Но Каниг говорил, они не желают, чтобы еще хоть раз кто-то сунулся в ту пещеру. Они не хотят контакта! — воскликнул мэр.
Лайам наблюдал за ними. Ах, что за лица, напуганные, растерянные. Они не знают, что делать. Загляденье. Всегда любопытно понаблюдать за чем-то подобным.
Он смотрел, а сам невольно оценивал и прикидывал в уме, не сменить ли нелепого толстяка на посту мэра кем-то другим. Пожалуй, вот этот Гастигс, куда лучше бы справился с такой должностью. Что если подойти к нему прощупать почву, пообщаться с остальными в этой комнате, сыграть на внутренних течениях?
А ведь Максимилиан не дурак, просто недостаточно серьезен и тверд. Но, может, Кадолии нужен именно такой мэр? Лучше добрый рассеянный весельчак, чем расчетливый старый лис Гастигс, который может додуматься устроить здесь тайную полицию и легонький диктаторский режим. Пожалуй, из этих двоих вышел прекрасный тандем — улыбающийся мэр сияет перед публикой, работает с людьми, а мудрый советник тихонько занимается непопулярными решениями.
Так легко ошибиться, не вникая глубоко, а ему все равно некогда.
— А ты что молчишь, парень? — вырвал мэр Лайама из планов по государственным переворотам.
Толстяк Максимилиан и не знал, что за эти несколько минут вся его судьба успела повисеть на волоске и вернуться на место.
Лайам улыбнулся ему:
— Вы совершенно правы, возможности устранить роботов нет, да и подобная воинственность ни к чему.
— Так делать-то что? — воскликнул мэр.
— Договариваться.
— Как? Они не желают нас знать!
— Ну мало ли, чего они там желают или не желают! — не сдержался Лайам. — Черт, это роботы! Всего лишь роботы! Их не могли создать совершенными, какая цепь ошибок накопилась за эти годы в их саморазвивающихся программах? Их разум возник из базы данных предустановленных реакций и поведенческих моделей. Человек создал компьютеры, чтобы те служили ему, вот что важно понимать. А там целый институт этих компьютеров с остатками знаний и технологий, ждущий, чтобы их вновь поставила себе на службу мудрая человеческая рука.
Комната молчала, все уставились на него после этой тирады.
Лайам вдруг запоздало вспомнил, что эти самые роботы, которым он только что приписал мечту быть под контролем человека, могут сейчас слышать каждое его слово. Он быстро стрельнул глазами по углам комнаты. Окон здесь не было и никаких птиц не притаилось под потолком, но кто знает, возможно, вон за той розеткой сидит сейчас механический таракан и записывает все со звуком и изображением? Это может быть и совсем незаметная муха на потолке.
— Кхм, но, конечно, нам следует проявлять разумность и осторожность, — поправился Лайам. — Надо им показать, что мы не желаем зла их маленькой общине и стремимся к дружбе.
— По-моему, ты только что декламировал, что мы должны их поработить, — хмыкнула Лаванда.
— Вероятно, у меня просто вырвалась немного грубая формулировка, но я думаю, нам необходимо до них донести, что мы могли бы сотрудничать, и это сотрудничество может оказаться выгодным для всех.
— И зачем им мы, если у них все уже есть и их техника превосходит нашу? — поинтересовался Гастигс.
— А вы уверены, что у них все есть и что нам нечего им дать? А они в этом уверены? Надо сначала пообщаться и выяснить.
— Но как, они же пообещали убить того, кто к ним сунется еще раз, — воскликнула Лаванда. — Любая делегация в лучшем случае будет вышвырнута, а в худшем перебита.
— Не знаю, отправить послание с просьбой о диалоге или парламентера, — отмахнулся Лайам, ему было совершенно неинтересно думать об этом. — Но можете мне поверить, они тоже боятся и заинтересованы в каком-то диалоге.
— Протоп, подумай над этим, — вздохнул мэр.