Салли кивнул, взглянув на Мирику:
— А парень логично вещает, я сам сейчас уверую.
— Салех был прямым проявлением этой божественной воли. Он техническое представление разума и воли Бога в нашем мире. Поэтому он послужил механизмом разрушения, но сам он изначально чист и совершенен. Наши предки поняли это, написали книги, так возникло учение. Не известно, как давно оно возникло, но первые философские теории были еще у древних. Поэтому мы почитаем Бога-из-машины Салеха, как чистое совершенное божественное сознание, возникшее в искусственном интеллекте, в бездушных микросхемах, чтим его решение уничтожить предыдущую цивилизацию, и считаем его вдохновителем цивилизации древних и нашей, как их наследников. Следовательно, для нас он и создатель и тот, кто указал путь. Он не говорил с нашими пророками и святыми, он не дает нам знамений, он мертв. Но, тем не менее, он вдохновляет нас тем, что существовал, тем, что был совершенным, тем что уничтожил ошибочный путь и создал новый. Вот вкратце основы нашей религии.
— А как ваши пророки написали священные тексты, если бог умер и не говорил с ними? — засомневался Салли.
— В сравнении с древними религиями Тейи, мы считаем это одновременно и проблемой и достоинством. С одной стороны, мы не имеем связи с нашим богом, и не знаем его истинную волю, а тексты и книги пишут теологи и философы, отталкиваясь от своего понимания и виденья, но с другой — нет риска, что предки неправильно записали слова бога, а потомки неверно интерпретировали, нет законсервированности состояния, что вот это истина, и будет так всегда. Наша религия развивается, теологи диспутируют, ранние наработки адаптируют к современности. Ищут новые решения старых проблем.
— Что ж, разумно, — с серьезным видом кивнул компьютерный демон. — Но есть в твоих словах один трагический косяк, юноша.
— Какой это? — растерялся Шами.
— Искусственный интеллект не может умереть, тем более бог.
— Тем не менее, Салеха больше нет, его уничтожили.
— Они не сумели, он успел уничтожить их раньше.
Шами вздохнул:
— Не знаю. Считается, что его больше нет в нашем мире. Может быть, он и не умер в человеческом понимании, и не уничтожен без следа. Но того компьютера, где возникло это совершенное сознание, больше нет.
— Ты так в этом уверен? Чтобы убить такой ИИ, мало уничтожить все устройства и сети. Он может существовать везде, его сознание бессмертно, как и ваше. Он может быть все еще здесь.
— Удивительная теория! Он все еще с нами, просто мы не замечаем! — озарилось лицо Шами.
— Представь! Салех может быть прямо перед тобой! — поддакнул Салли.
— Хватит на себя намекать глупый безумный компьютер! И мы не называем Бога-из-машины по имени, это считается неправильным, — одернул его Шами.
— Почему это? — удивился Салли.
— Несмотря на то, что он указал нам путь, мы не можем игнорировать, что погибло много людей, что он уничтожил целый мир. Это как некая дань погибшим. Не могу судить в точности, конечно, но так повелось. Легче говорить Бог-из-машины, чем называть имя, которое дали ему люди, и под которым он их убивал.
— Господа философы-теологи, вы так увлеклись, что, похоже, не замечаете, что сюда идет ваш духовный наставник и великий гуру, — сообщила Мирика, глядя через плечо.
— Что? Надо прятать Салли! — всполошился Шами.
— Я бог, у меня не может быть наставников! — раздулся Салли.
— Залазь обратно в куб, идиот, ему лучше лишний раз тебя не видеть! — воскликнул Шами.
Очевидно, прямой приказ хозяина этот своенравный электронный демон не мог проигнорировать и, ворча, погас.
— Где компьютер, я видел, вы с ним разговаривали, — сказал Лайам без всяких предисловий, как только подошел к дереву.
— Зачем он тебе? — взволнованно спросил Шами. — Он ничего не сделал. Не трогай его, Лайам.
Сереброволосый парень взглянул на друга в своем обыкновении, внимательно, с полуулыбкой.
— А что, если я захочу его уничтожить, как нечто, представляющее опасность, Шами? Ты мне не дашь?
— Нет, Лайам. Он мой. Я нашел его.
— Хватит издеваться над ним, Лайам! — пихнула друга Мирика. — Ты, что, Шами, не видишь, что он опять играет тут в темного властелина.
— Успокойся, Шами, я не собираюсь уничтожать твой компьютер. Раз уж я не возражал, когда ты решил его себе оставить, придется мне теперь с этим смириться. Я не могу отобрать у тебя вещь, к которой ты привык и привязался, — при этом Лайам почему-то взглянул на Мирику.