Пожалуй, стоит объяснить кое-что. Для начала – кто я такой и что делаю в королевском дворце. Все очень просто – я здесь живу. Уже почти два года. За сие печальное обстоятельство следует поблагодарить мою матушку… хотя лучше все рассказать по порядку.
Меня зовут Хальк. Если полностью – Хальк, сын Зенса, младший барон Юсдаль. Наше поместье лежит неподалеку от истоков Ширки, в Гандерланде. Баронство древнее, во всяком случае на картах двух-трехсотлетней давности оно уже обозначено. К нынешним временам оно здорово поубавилось в размерах, но все еще процветает под бдительным оком моей матушки. Отец здраво предпочел передать бразды правления нашим поместьем ей – так у него остается больше времени носиться со сворой по окрестным лесам, разъезжать вкупе с моими старшими братьями по турнирам и – как бы это сказать? – всемерно способствовать возникновению на нашем генеалогическом древе новых отростков…
Когда-нибудь матушке наверняка надоест терпеть разнообразные и никогда не повторяющиеся отцовские выходки, и она лично его прикончит. А потом займется моими братишками и ни в чем не отстающими от них сестренками. Ибо, как уже не раз случалось, из любого досадного происшествия в нашей провинции торчат длинные уши кого-нибудь из нашего многочисленного, сколь благородного, столь и непоседливого семейства.
Так вот, однажды баронесса Юсдаль решила, что хоть один из ее отпрысков должен стать образованным человеком. Поскольку своих решений матушка никогда не меняла, а вялые попытки избежать предначертанного бездарно провалились, то пришлось бедной жертве ее далеко идущих замыслов – то есть мне – отправляться из родного дома почти на другой конец света, в Тарантию.
Пять лет, проведенных в Университете, можно считать самыми жуткими, а можно – самыми лучшими годами моей жизни. Смотря в каком я настроении и сколько выпью, когда начинаю вспоминать о них. Огромную грамоту (забранную в неподъемную деревянную раму) выполненную в строгих черно-алых тонах и свидетельствующую об успешном окончании сего прославленного учебного заведения, я приколотил к стене комнаты, в которой теперь живу. Гвозди длиной с мой палец – специально купил в столярной лавке – и приколочено на совесть. Диплом можно отодрать только вместе с куском стены. До сих пор не могу понять: зачем я это сделал? Видимо, за неимением возможности заменить грамоту кое-кем из числа преподавателей, вволю напившихся моей кровушки.
После окончания Университета я собирался вернуться домой, в Юсдаль. Честно говоря, за пять лет я успел соскучиться по шумной ораве моих братишек и сестренок, а в Тарантии для меня ничего полезного не предвиделось.
Но все сложилось иначе. Неведомые колеса судеб и карьер повернулись, и вместо затерянного в лесах Гандерланда родного поместья я оказался здесь – под самой крышей королевского дворца, в громко звучащем звании хранителя библиотеки. Должности ниже моей занимали разве только дворцовые слуги, повара и конюхи.
Я так и не узнал, почему выбрали именно меня и что случилось с моим предшественником. Впрочем, как раз об этом догадаться нетрудно – каждый день на городских площадях кого-нибудь казнили. Если не по обвинению в государственной измене, то за попытку организации заговора. Как я позже записал на страницах своей хроники: «Государство переживало очередные тяжелые времена.» Впрочем, тяжелые – это еще мягко сказано. Первые несколько месяцев своего пребывания во дворце я носа не смел высунуть дальше комнат и залов, где хранились свитки и книги – боялся. Вокруг что-то происходило – тихая, неприметная возня, все разговоры велись только шепотом, с оглядкой через плечо и с одной мыслью: не побежит ли твой собеседник доносить в тайную канцелярию барона Гленнора…
Тогдашнего короля, Нумедидеса, я видел всего один раз – на какой-то пышной и до ужаса занудной церемонии. Сейчас-то все наперебой кричат, что он свихнулся на старости лет… Не знаю. Мне Нумедидес показался старым уставшим человеком, которому до смерти все опостылело и которого больше ничто в жизни не способно взволновать или заинтересовать.
Немного освоившись во дворце и вдоволь налюбовавшись на творящиеся здесь безобразия, я неожиданно для самого себя начал вести летопись. Если бы меня на этом поймали – место дворцового библиотекаря уже назавтра вновь бы стало свободным. Но мне везло, все были по горло заняты своими делами и никто не обращал внимания на мои постоянные шатания по всему дворцу – от королевской приемной до казарм – и бесконечные расспросы.