Обыкновенный человек. Эйвинд, сын Джоха, из более не существующей деревни Райты, что на Медвежьем холме близ Граскааля в Пограничье. Карабкаюсь вот по заметенной снегом дороге, тащу волокушу и думаю. Получается с трудом, но стоит прекратить — и снова вижу эту полупрозрачную дрянь. Тогда мне становится плохо, очень плохо. Вот и приходится быстренько забивать голову чем-нибудь другим.
Я старательно, но пока безуспешно ищу ответ на загадку — куда могли подеваться люди? Бесследно сгинули почти полторы сотни человек! Ну не может этого быть! Не может — и все!
Так. Попробуем разложить все по порядку. От того, что я буду вопить и метаться из стороны в сторону, никакого проку не выйдет. Значит, будем делать, как привыкли. Как распутывается след барса на снегу? Правильно, шаг за шагом, не забывая поглядывать по сторонам. Барс ведь может и не только по снегу пройти, но и по камням, а следы все равно останутся. Надо лишь их заметить.
Жители Райты исчезли три или четыре дня назад. В этом я уверен. Наметенный в распахнутые двери снег, остывшие печи, брошенные на половине дела… Кстати, из деревни также пропали все домашние животные — собаки, коровы, даже кошки и, по-моему, крысы. И случилось это все после землетрясения — дома целы и кое-где я заметил свежеположенные доски. Значит, сразу после того, как все отгремело, люди бросились латать расшатанные стены и крыши.
А потом над горами поднялась эта самая зеленая заря…
Ладно, забудем пока про зарю. Что могло стрястись сразу после землетрясения? Откуда появился провал рядом с деревней?
В нашествие демонов прямиком из царства Нергала мне совсем не верилось. В сошествие посланников Митры — тоже. Не стоила, если честно, наша Райта ни того, ни другого. Просто деревушка, каких в любой стране двенадцать на дюжину.
Значит, боги и демоны тут наверняка ни при чем. Что тогда остается? Незаметно спустившиеся с гор и внезапно напавшие нордхеймцы или гиборийцы? Тоже как-то невероятно. Так подгадать момент просто невозможно. Да и если бы в деревне был бой, остались бы тела. Ну, хорошо, победители увезли своих убитых с собой, но неужели кто-то потащит с собой трупы побежденных?
Не может такого быть…
Что тогда? Общий исход всех жителей в Хезер? Невозможно, я об этом уже думал. Все погибли во время сотрясения Граскааля? Опять же, где тела?
И почему умерли оборотни? Почему они были в зверином облике, почему выглядели задохнувшимися? Почему лежали так, что любому становилось ясно — они от кого-то защищались?
Слишком много безответных «почему» на одну мою бедную голову…
А если у оборотней опять объявился Бешеный Вожак? Тогда понятно, отчего в деревне не осталось ни одного тела — волки всех уволокли с собой. Но убить своих, тем более детенышей? У оборотней, насколько я знаю, это считается самым большим преступлением, их ведь и так мало…
Я перебрал все возможные разгадки, и чем дальше, тем становилось поганее на душе. Если люди из Райты никуда не уходили, не умирали и на них никто не нападал — то волей-неволей все возвращается к странному зеленому зареву. Значит, это был не просто неизвестно откуда взявшийся свет над горами. Не отблеск солнца на поднявшейся над горами снежной взвеси и не причудливая игра света и теней. Зелень разгорелась в той же стороне, что и моя деревня, но я не мог точно сказать, как далеко было от меня до зеленой вспышки.
И еще дохлая тварь, лежащая у провала… Не будь ее — я бы скорее поверил во внезапное и стремительное нападение, после которого в деревне не оставили ни единой живой души. Но я собственными глазами видел это жуткое существо, чем-то еще напоминавшее человека. Оно тоже было мертвым, и, как и оборотни, умерло три-четыре дня назад. На этом существе не было ни следов ударов, ни ран, оно просто почему-то умерло. Откуда оно взялось? Пришло с гор? Вылезло из провала в земле?
А если оно ниоткуда не приходило?
От такой мысли я даже остановился. Тварь не приходила, она всегда жила здесь. Как один из мирных обитателей деревни.
Тогда почему же из человека получилось… вот такая мерзость? Или наоборот — как такая дрянь могла скрываться в облике человека?
Еще немного — и я заорал бы прямо в нависшее над угрюмыми горами небо с непроницаемой пеленой сизых туч:
— Что случилось в Райте?! Кто-нибудь, да скажите же — что произошло в моем доме?
Конечно, никто бы не ответил. Но вдруг? Есть же хоть какая-то справедливость в этом мире? Чем провинилась наша деревня, что кому-то понадобилось сотворить над ней подобное?
Сотворить?
Я все еще стоял, уставившись куда-то вверх, на гребень уже близкого перевала и серые облака над ним.
Сотворить…
За цепью Граскааля, в полуночных землях лежит страна Гиперборея. Там правят колдуны, Круг Белой Руки. Всем известно, что сильнее всего их заклятия действуют на мертвую плоть и холод.
А что, если это тамошние колдуны что-то наслали на нас? Что-то, заставившее людей покинуть дома и отправиться неизвестно куда, и убившее оборотней, рискнувших не подчиниться?
Ой, нет…
Что же мне тогда делать? Вернее, что же теперь будет? Что же теперь будет со всеми нами? А если Райта — только проба сил?
Но тогда чего же я стою? Мне нужно в Хезер. Мне надо как можно быстрее добраться в Хезер. Там люди, живые люди, там скоро соберется ярмарка… А вдруг я приду и увижу то же самое — пустые, брошенные дома и больше ничего? Пустые лишь потому того, что я не успел вовремя?
Всего несколько дней назад все было так спокойно… Единственное, о чем мне стоило тревожиться — как бы не влетело от отца за ничегонеделанье. А теперь на месте моей деревни — призрак Райты, и где мои родные — неизвестно. Может, их и на свете больше нет…
Но зато я твердо знал о себе одну вещь. Если я выясню, кто виновен в гибели нашей деревни — я убью его. Чего бы мне это не стоило, и кем бы не был этот человек. И пускай я еще ни разу в жизни не держал в руках боевого оружия — неважно. Научусь драться. Я разыщу этого человека или людей. Отыщу хоть на краю света и прикончу.
На перевале я оглянулся. Вечерело, однако полыхающий в долине огонь был виден издалека. Пламя охватило почти все дома и радостно рвалось вверх. Погребальный костер для умершего поселения, где не осталось людей. Для маленькой, забытой всеми деревушки под названием Райта.
Шел я до самой темноты. Даже не слишком понимая, куда иду. Остановился, когда с размаху влетел в какие-то обледеневшие кустики и запутался в них. Оказалось, что вокруг уже настолько темно, что я не могу понять, куда это меня занесло. Пришлось ночевать прямо посреди этих жалких кустиков, из которых приличного костра не разложить, не то что согреться или укрыться от ветра.
А задувало изрядно. Холодный ветер с полуночи все время гасил мой костерок, швырялся пригоршнями твердого, сухого снега и норовил выдуть последние остатки тепла. Наверное, на всю округу было слышно, как я стучал зубами.
Гном молчал. Я уже начинал думать, что как раз вот он-то и сошел с ума. Молчит и молчит, смотрит куда-то прямо перед собой. Не поймешь. Вроде он и не мерзнет на такой холодине. Спросишь: «Хочешь есть?», кивнет головой — мол, хочу. Не спросишь — так и будет сидеть, пялиться на снег. Словно не живой человек, а чучело какое-то. Нет, мне, конечно, жаль его. Только вот тащить за собой эдакий груз по всем встречным кочкам и ухабам — мало радости…
Утро выдалось паршивое. Холодное, с низкими тучами, почти разлегшимися над горами. Жди снегопада, да не простого, а с ветром. Только бы не буран, а то конец нам обоим. Закружит, заметет и костей не найдешь. А мне обязательно надо добраться до Хезера. Я это все время себе повторяю, чтобы не забыть и не думать больше ни о чем. Дойду до Хезера, расскажу всем, что случилось — а дальше будь что будет.
Оказалось, я вчера с размаху проскочил через перевал и в сумерках взял выше, чем нужно. Впрочем, дорога на Хезер все равно была завалена каменными осыпями. Придется мне обогнуть бывшую дорогу с полуночи, а уже потом свернуть и выйти в холмы. Так, в общем, даже короче выходит. Ну и что, что через горы? Пройду.
К середине дня я уже проклинал себя, Граскааль, тяжелые санки и вообще все, что попадалось на глаза. Из-за обвалов мне приходилось забираться все дальше и дальше к полуночи, а набухшие тучи прорвались бешеной снежной круговертью. Вскоре мне пришлось честно признаться — я не знаю, куда иду. В горах это — самое худшее. Если потерял дорогу — лучше остановись, укройся где-нибудь, пережди. В такую метель запросто можно нырнуть вниз головой в бездонную пропасть или загреметь вниз по камнепаду. Вдобавок из-за этого треклятого землетрясения теперь все не на месте.
Я бы спрятался, но где? Вокруг надрывно свистел и бросался снежными хлопьями ветер, и все, что я видел — близкую каменную стену, уходившую куда-то вверх. Я забрел в какое-то незнакомое ущелье, и понятия не имел, где в нем можно найти хоть какое-то укрытие.
Метель швырнула мне в лицо град холодных колючих снежинок. Стоять на месте было без толку. Стой — не стой, лучше не станет. Пойду осторожно вперед, может, наткнусь на какую пещеру.
Гном на санках зашевелился. Иногда он действительно садился, и я уже начинал надеяться, что все обошлось и он опомнился. Но стоило посмотреть на него — и все становилось ясно. Ему просто что-то мерещилось. Однако сейчас он сумел неуверенно сесть и стал оглядываться по сторонам. Я подошел и присел рядом, загораживаясь от ветра:
— Ты чего? Сейчас передохну и дальше пойдем. Лежи.
— Где мы? — вполне здравомысляще спросил он.
— Понятия не имею, — честно сказал я. — Где-то над дорогой в Хезер. Метет здорово, но ничего, выкарабкаемся…
— Неправильно идешь, — кажется, он даже не услышал, что я ему говорю. — Не идти надо, прятаться. Впереди через два раза по сотне шагов — развилка. Иди налево вверх, там пещера.
Я промолчал о том, что эту пещеру могло давно завалить и что я вряд ли сумею в такую круговерть отсчитать два раза по сотне шагов. И о том, что пещера могла присниться ему в очередном страшном сне. Просто молча кивнул и затопал вперед, пытаясь считать шаги и пережидая внезапно налетавшие порывы ветра со снегом.
Примерно через двести шагов стена оборвалась и я разглядел тропинку наверх. Я успел взобраться по ней прежде, чем ветер окончательно взбесился, перемешав вместе небо, горы и снежные хлопья.
Пещера, как ни странно, оказалась там, где говорил гном. Длинная пещерка с низким входом и карнизом шириной в пару шагов перед ним. Внутри хватило бы места человек на десять, а в глубине обнаружилась пара вязанок хвороста. Правда, он изрядно подгнил, но развести костер из него было можно. Снаружи раздавался вой бурана, скалы иногда вздрагивали от ударов разошедшегося ветра, и было невозможно понять — день сейчас или ночь.
А внутри тела горы было тепло и даже почти уютно. И неважно, что сидеть приходилось на острых и холодных камнях. Горел, негромко потрескивая костер, на котором жарились остатки козлятины и зайчатины, и мне иногда казалось, что ничего не случилось. Не было никакого землетрясения, и Райта стоит на своем исконном месте, а меня просто застал буран и я пережидаю его, чтобы потом вернуться домой. Тогда я смотрел на молчавшего гнома и повторял себе, что больше ничего не будет, как прежде. Согласится ли кто-нибудь в Хезере пустить меня жить у себя? А если нет, что, скорее всего, и будет, куда мне податься? И вдруг уже никакого Хезера нет?