Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства
Надо признать, что я ошибся. Ледяной перевал не завалило, он просто исчез. Как будто его взяли и смахнули с земли. На миг я перестал соображать — в голову ударило, что меня наглухо заперло в этой треклятой долине. Я стоял, трясся и не мог понять, куда мне кинуться, чтобы выбраться на дорогу к дому. Потом успокоился, огляделся повнимательнее и приметил распадок между гор. Раньше его там не было, но какая разница? Я пройду по нему, даже если там грохочет непрекращающийся камнепад. Ведь теперь это единственный выход из ущелья.
Сюда я поднялся за пять дней. Шел не слишком торопясь — искал следы дрохо, охотился на козленка, лазал смотреть на брошенную шахту. Значит, обратный путь можно проделать дня за три. Вдобавок, теперь придется спускаться, а не карабкаться вверх. Но я устал и не смогу идти полный день. У меня почти не осталось еды. Пещерки с запасом сушняка наверняка завалило оползнями…
Короче, хоть ложись и помирай. Но я все равно пойду. Прадед сумел перейти через Граскааль из Асгарда раненым и с погоней на хвосте, а чем я хуже? Раз мне посчастливилось уцелеть при землетрясении, то обидно сдохнуть потому, что не хватило упрямства выжить.
Главное — подстрелить по дороге кого-нибудь. Козу, снежную куропатку, даже лисицу, пускай от ее мяса тухлятиной воняет. Будет еда — доберусь. Доползу, если потребуется.
После землетрясения что-то случилось с погодой. Дождь, поливший сразу после подземных толчков, так и не прекращался. Воздух стал непривычно теплым для невероятной высоты, куда я забрался. Выпавший прошлым днем снег таял, превращаясь в грязные ручейки, с шумом падавшие в скальные трещины. Я шлепал по смеси грязи, песка и битого камня к замеченному распадку. Если мне не удастся преодолеть его — тяжко будет. Искать новую, обходную дорогу у меня уже сил не хватит. Упаду и останусь лежать. Потом пойдет снег, засыплет меня, а ежели сойдет лавина, то и тела никто в жизни не найдет. Разве что через сотню-другую лет.
Под такие мрачные мысли я даже не заметил, как пересек долину и начал спускаться по распадку. По его дну бежала быстрая мутная речка, к счастью, мелкая. Над речкой плыл еле заметный пар — вода в ней была горячая.
Распадок, растянувшийся на две-три лиги, заметно снижался. В одном месте пришлось перебираться через преградивший дорогу оползень, потом — обходить груду ставших ноздреватыми огромных валунов со следами облизывавшего их яростного пламени.
Темнело, а я все брел и брел. Длинное узкое ущелье закончилось, перейдя в какую-то долину, загроможденную камнями. Я ее не знал, но, по моим расчетам, где-то неподалеку должен быть проход в Шепчущее ущелье. Искать его сейчас было бесполезно — в наступающей ночи только безумец будет носиться по горам, рискуя свернуть шею. Я забрался под скальный карниз, запретив себе думать, что он может обрушиться, пожевал оставшегося сырого мяса и, как ни странно, задремал.
Снились мне разрушающиеся горы, далекое зеленое зарево над вершинами Граскааля и злобно шипящая дрохо. Всю ночь напролет.
Почти с рассветом я проснулся. Было холодно, неудобно и очень хотелось есть. Одно хорошо — новых толчков ночью, похоже, не случилось, и дождь кончился. Шевелиться, а тем более куда-то идти вовсе не хотелось. Некоторое время я ругался сам с собой, твердя, что надо вставать и идти, а потом обнаружил, что уже бреду по долине.
Судя по солнцу, вчерашний распадок вывел меня на полночь от Шепчущего, однако не слишком далеко. Если смогу перевалить через гряду слева от меня — попаду в знакомые края. Надо только разыскать место пониже, чтобы перебраться…
Есть хочется — сил нет!
И, как назло, ничего живого вокруг. Конечно, все звери разбежались. Может, дрохо потому и не совались вниз, что предчувствовали землетрясение? Но тогда наши поселковые собаки тоже бы беспокоились. И оборотни наверняка бы предупредили, если в горах что-то должно было стрястись… Они хорошо чувствуют приближение опасности.
В середине дня я все-таки свалился. Лежал, ткнувшись мордой в талый снег и почти выл от отчаяния. Умирать не хотелось, но и сил идти дальше не осталось.
Где-то надо мной с тихим шорохом посыпались мелкие камешки. Затем что-то глухо цокнуло — костью о камень. И еще раз, и еще. Звук приближался, и я медленно поднял голову — посмотреть.
По склону между валунами осторожно пробиралась серая горная коза. Пепельная шубка тускло блестела на солнце, черные витые рожки отклонились назад, глаза опасливо косились по сторонам. Как и зачем она сюда забрела — не знаю. И знать не хочу. Главное — она здесь и на расстоянии выстрела. Если только я сумею незаметно снять со спины лук, набросить тетиву, а потом еще натянуть его и выстрелить. И, конечно, попасть.
Издалека, наверное, меня можно было принять за камень. Прошедший дождь прибил все запахи к земле, и коза меня не видела и не чуяла. Она шла, тщательно выбирая место, куда поставить точеное раздвоенное копытце, и принюхивалась. То ли искала кого, то ли сама потерялась.
Первую стрелу я потратил впустую. Промахнулся почти на три шага, угодив в камень. Коза вздрогнула, тряхнула головой и большими прыжками понеслась вверх по склону. Я выстрелил ей вслед, даже не надеясь на удачу.
Коза споткнулась, сделала еще пару неуверенных скачков и упала на передние ноги. Что-то отчетливо хрустнуло. Она вскочила, попыталась убежать, но оступилась и покатилась вниз. Прямо ко мне.
Разумеется, костер разводить было не из чего. Ну и наплевать. У меня теперь есть мясо, а в Шепчущем ущелье отыщется хоть пара кустов или чахлых горных сосенок. Я выживу и обязательно дойду домой.
Теперь я даже зашагал быстрее, пусть и приходилось взбираться вверх по каменистой и разъезжающейся под ногами осыпи. Взобравшись на гребень, я заглянул в соседнюю долину. Вот оно, Шепчущее…
Я глазам своим не поверил, но это в самом деле было Шепчущее. Оно почти не изменилось. Только ближний ко мне конец долины провалился в новую расселину, несколько приметных камней сорвались со своих мест и раскатились повсюду, а речку запрудило осыпью и она разлилась. Сосновая рощица на дальнем склоне тоже уцелела. Будет мне сегодня костер и жареное мясо!
Прикинув, сколько времени осталось до темноты, я решил, что вполне успею спуститься вниз и даже добраться до сосен. И запрыгал по склону, огибая камни и стараясь не поскользнуться. Подумаешь, землетрясение! Главное, чтобы дома все было в порядке.
Я спустился уже до половины, когда заметил что-то непонятное. Я сначала не сообразил, что это такое, а потом вспомнил. Шахта. Брошенная шахта гномов, в которой я нашел зеленый камень. Я его не потерял, он по-прежнему лежал в кармане. Наверное, он все-таки счастливый…
Из шахты поднимался к низкому небу толстый крутящийся столб серо-коричневого дыма. У его основания мелькали красные сполохи. Даже здесь, в хорошем перестреле от колодца, чувствовался резкий запах горелого дерева и раскаленного железа. Наверное, землетрясение изрядно попортило гномские пещеры. Если наверху так трясло, то что же творилось внизу? Может, все гномы там погибли?
Мне представилось, как я бегу по какому-то узкому коридору с низким потолком, а потолок все опускается и опускается, позади меня все пылает и рушится, и впереди тоже. Наверху хоть можно попробовать убежать, а под землей каково? Не повезло гномам…
Еле различимый темный предмет возле среза шахты шевельнулся. Сначала я подумал — из-за дыма показалось, потом присмотрелся и понял: в самом деле шевелится. Налетевший ветер отбросил дымную пелену в сторону, и я четко увидел, что лежит на краю колодца.
Рука. Рука, судорожно вцепившаяся в острые грани каменных осколков. На миг мелькнула вторая, попыталась ухватиться за подвернувшийся камень, выворотила его из земли и исчезла.
Кто-то пытался выбраться из шахты.
Не знаю, откуда взялись силы, но мчался я вниз по склону не хуже горной козы, удирающей от барса. Я бежал и видел, как рука медленно, палец за пальцем, разжимается, соскальзывает, и все ярче полыхают языки горящего под землей огня.
Вообще-то не мог я всего этого видеть, да тем более на бегу. Но знал, что это происходит. И думал только об одном — не подвернулся бы под ноги предательский камень. Добежать, успеть, ну еще чуть-чуть…
Я все-таки грохнулся. Шагах в двух от колодца. С размаху пробороздил каменную крошку, как плуг — свежую землю, выбросил вперед руку и обхватил запястье того, кто висел над колодцем.
Он оказался на редкость тяжелым. Я чуть не отправился вслед за ним, но успел упереться другой рукой в стенку колодца напротив. Мое счастье, что провал был не слишком большим — около шага в поперечнике. Мельком я глянул вниз и решил, что впредь не стоит этого делать. На дне шахты бушевало мохнатое оранжево-багровое пламя. Оно казалось живым и стремилось вырваться наружу, выбрасывая длинные косматые плети. Доски, перегораживающие колодец, прогорели и рухнули. Я даже не мог представить, как этот тип, болтавшийся сейчас над огнем, сумел вскарабкаться так высоко.
Еще мне послышалось, что там, внизу, кто-то надрывно кричал. Наверное, так оно и было…
Валивший из жерла шахты дым из коричневого стал черным и до ужаса едким. Я закашлялся, зажмурился и едва не выпустил руку неизвестного. И тут же заорал в голос. Честное слово, он вцепился в меня, точно клещами. Значит, еще живой.
И я потащил его наверх. В какой-то миг подумалось, что рука сейчас оторвется по плечо и улетит в клокочущий огненный водоворот вместе с этим типом, которого я пытаюсь спасти. А я отправлюсь следом за ними.
Внизу протяжно ухнуло и затрещало, точно подсеченное дерево упало. Ревущее пламя взвилось почти до самого края колодца, подпалив неизвестного и слегка мазнув по мне. Я рванул изо всей оставшейся силы и сумел до половины выдернуть неизвестного из шахты. Он забился, как рыба на берегу, и пополз вперед, так и не выпуская моей руки. Я тоже пополз — подальше от колодца, в котором бушевал настоящий ураган из огня. Эдакий маленький вулкан.
Мы успели убраться от бывшего рудника от силы шагов на двадцать, когда из шахты вылетел град раскаленных камней, больших и маленьких, а за ними взвился огромный столб огня. Он рассыпался на отдельные струи, потом что-то загрохотало и колодец обрушился внутрь себя. Остался только неглубокий провал, засыпанный щебнем и песком, сквозь щели между которыми пробивались струйки черно-грязного дыма.