Менее игриво, безукоризненно вежливо, зато все так же ласково и очень уверенно. Моя дорогая подруга Ребекка! Самая старая подруга. А в последнее время еще и самая ненадежная. Впрочем, мне ли упрекать ее в ненадежности? В последние месяцы я пропускала ее имейлы, теряя их в хаосе рабочих сообщений, ежеминутно падавших в мой электронный почтовый ящик. Если бы в тот день я не перехватила эти имейлы, они бы навсегда пропали, записанные в архиве неумолимой компьютерной системы фирмы.
«Каждый час на счету, у меня нет времени для личной переписки, — говорила я себе. — Так что совесть моя чиста».
Только вот сейчас, когда хочу с ней поговорить — с ней самой, а не с машиной, — она мне не отвечает.
Пока я думала о Ребекке, в телефоне раздался сигнал, и я, спохватившись, быстро надиктовала сообщение, пробормотав, что она должна мне позвонить, что я о ней думаю, что мы давно не виделись и что нам нужно в ближайшее время встретиться.
Я нажала отбой, чувствуя, как пылает лицо, и принялась лихорадочно вспоминать, что именно я сказала и каким тоном. Не глупо ли, будучи опытным юристом, бояться разговаривать по телефону? Однако каждый раз, когда раздавался звонок, мое сердце подпрыгивало от страха. Прежде чем взять трубку, я тайком вытирала об юбку потную ладонь. Я знала, как неосторожны бывают люди, общаясь по телефону. Как порой ненароком выбалтывают в трубку свои секреты. Я сама не раз подлавливала клиентов, внимательно слушая их по телефону и угадывая потаенные мысли. Это помогало мне выигрывать дела в пользу фирмы. Я знала, как никто другой, что все мы акробаты, балансирующие на телефонных проводах, как на проволоке под куполом цирка. Чаще всего представление проходит гладко, но иногда кто-то срывается.
В дверях показалась медно-рыжая голова.
— Тук-тук. Хочешь чаю? Через пять минут у тебя совещание. Перекуси что-нибудь, а то на тебе лица нет!
— Со мной все в порядке, Мартина. Спасибо, — бросила я, глянув на нее, и вновь уставилась в монитор.
Мартина — моя секретарша. Тридцатилетний опыт, восемь оттенков рыжего в волосах, неиссякаемый источник сплетен, добродушия и непрошеных советов. Когда она входит в комнату, я невольно напрягаюсь. В отличие от остальных моих коллег я побаиваюсь эту женщину. Она перевидала в этом кресле немало разных юристов, а я слишком молода и стесняюсь о чем-то ее просить. Похоже, я ей не нравлюсь, она не ценит мои профессиональные качества. Это заставляет работать еще усерднее и покупать Мартине тщательно продуманные подарки на Рождество и день рождения. Я сама подшиваю бумаги в папки и копирую документы. Я из кожи вон лезу, лишь бы не нагружать ее никакой работой. В результате Мартина заскучала и от нечего делать стала неофициальным секретарем фирмы по протокольным вопросам, а заодно моей доброй феей, в заботах которой я не нуждаюсь.
— Ты точно хорошо себя чувствуешь? — Она прошла в комнату. — Что-то непохоже: такая бледная! Голова болит, да? Принести обезболивающее? У меня есть нурофен.
Я быстро покачала головой и улыбнулась, но Мартина не унималась.
— И аспирин. Его надо пить каждый день, чтобы не было инсульта. Во всяком случае, так сейчас говорят. Хотя на следующей неделе возьмут и скажут совсем другое! Кажется, в аптечке есть парацетамол. Но с ним надо поосторожней. Кто-то сказал, всего от пяти таблеток парацетамола можно умереть. Представляешь? — Судя по тому, как оживилось лицо секретарши с безупречным макияжем, эта мысль привела ее в восторг.
— Мне ничего не надо.
— Я спрошу девочек, может, у кого-то найдутся другие лекарства. Например, солпадеин. Ты его пьешь, дорогая? Или тебе нельзя принимать кодеин?
Мартина считала меня религиозным фанатиком. Наверное, она пришла к такому выводу, потому что я никогда не пью спиртное во время работы — ни на ленче с коллегами, ни на встречах с клиентами в ресторанах. Рождественская вечеринка не была исключением. Я пошла туда, только чтобы не казаться белой вороной. Старательно держалась в тени, пила одну газированную воду и, дождавшись удобного момента, отправилась домой. Моя трезвость не давала Мартине покоя, и она нашла для нее разумное, с ее точки зрения, объяснение. Впрочем, я даже не пыталась ее переубеждать. Пусть думает что хочет — так проще. Но иногда из-за этого мне приходилось вести со своей секретаршей нелепые бесполезные разговоры.
— Мне можно принимать кодеин. То есть сейчас он мне не нужен, но если понадобится, я выпью.
— Ага, значит, выпьешь? Понятно!
Она лукаво прищурилась, будто кодеин был сродни кокаину и мне наконец-то удалось найти лазейку. Видимо, она полагала, что теперь я смогу провести немало счастливых часов, накачиваясь разрешенными к продаже таблетками.