Потом она выманила деньги у Каспиана Фаради. По ее словам, это его потрясло: разве мог он предположить, что прекрасная молодая любовница начнет шантажировать? В моей голове прозвенел первый тревожный звоночек. Ребекка ностальгировала по прошлому, часто вспоминала Оксфорд и как-то призналась, что хочет связаться с родителями Адама — якобы просто поговорить. Но я умею читать между строк. Она знала, что я убила Роули, а я знала, что расследование может легко возобновиться, если появятся новые факты. Ребекке позарез нужны были деньги, но я не хотела одалживать. С какой стати? Это мои деньги… и моя жизнь, которую она без труда разрушила бы, выдав мою тайну. И я решила обезопаситься.
Для человека, не употребляющего наркотики, я слишком осведомлена о запрещенных фармацевтических препаратах. Воспользовавшись кредиткой своей секретарши, я заказала в интернет-аптеке рогипнол.[32] Его прислали на абонентский почтовый ящик, арендованный на то же имя. (Чтобы еще чуть-чуть замутить воду, я купила авиабилеты до Лагоса и телевизор с плоским экраном. Не волнуйся, кредитная компания заметила это, и моей секретарше не пришлось ни за что платить.) В среду вечером я пригласила Ребекку к себе на ужин. Она была так доверчива, так благодарна мне за то, что я ее кормлю! Мне показалось, она сильно похудела. Под шерстяным джемпером топорщились лопатки. Честно говоря, выглядела она не ахти. Тебе бы точно не понравилось.
План был прост. Я подмешала в ее напиток рогипнол, и она отключилась, как послушная жертва. Следующие двадцать четыре часа я держала ее в своей гостевой спальне. Каждый раз, когда бедолага начинала ворочаться, я давала ей пить, и она опять вырубалась. Ребекка не понимала, где она и что делает. Потом, когда все закончилось, я затеяла в комнате ремонт — вынесла всю мебель, содрала обои. Ты ведь знаешь, что я так и не завершила смену интерьера. Моей главной целью было не это. Мне требовалось уничтожить улики — волокна, волосы, клетки кожи, отпечатки пальцев. Я убралась в спальне, но сомневалась, что стерла все следы. А я не люблю сомневаться.
Поздно ночью, в четверг, я вошла в комнату и убедилась, что Ребекка без сознания и не понимает, что происходит. Я накрасила ее, одела в дорогие вещи — именно так она нарядилась бы на свидание с тобой. Я превратила ее в красотку, а потом… сделала это.
Не хочу рассказывать жуткие подробности убийства. Я старательно имитировала работу серийного убийцы. На мой вкус, он был чересчур жесток, уделял слишком много внимания телесным повреждениям. Я изучила его почерк, но знала, что могу ошибиться, хотя огонь должен был скрыть все оплошности. Ладно, не удастся списать на маньяка, вторым подозреваемым будешь ты.
На следующий день я отправилась на квартиру Ребекки. Я не собиралась это делать, но, лежа в постели, вспомнила, что подруга всегда все записывала. «Ужин с Луизой». Возможно, она отметила это в своем календаре, на стикере или в дневнике. Я хотела избавиться от опасной улики. Пусть думают, что мы с Ребеккой давно не виделись. Поэтому я пришла и начала обыск, а заодно вылизала всю квартиру, чтобы полиция не обнаружила, что ты там не был.
Я взяла авторучку с твоими инициалами. Ребекка купила ее для тебя, но не успела подарить, потому что ты с ней порвал. Не знаю, зачем она ее сохранила — видно, надеялась, что ты вернешься. Может, не помнишь, но я показала ее тебе после панихиды. Ты подержал ее в руке, и на ней остались твои отпечатки. Я решила при случае показать ручку полиции, изобразить беспокойство и сказать, что нашла ее в квартире Ребекки, но в тот момент не придала значения: «Как следует потрясите Гила, а меня оставьте в покое. Я здесь ни при чем!» — сказала бы я.
Но я сделала это слишком поздно.
Когда в квартиру Ребекки заявилась полиция, я немного растерялась. Я еще не все закончила. Пришлось наврать, что Ребекка была неряхой (хотя такую аккуратистку, как она, еще поискать), и притвориться, будто меня захлестнуло горе: выбежав из гостиной, я в спешном порядке уничтожила последние улики, которые могли навести на мой след. Мне показалось, я хорошо сыграла, тем более что это был чистый экспромт. Но видимо, моя ложь оказалась недостаточно убедительной. Надо было притвориться, что у меня синдром навязчивых состояний или что-нибудь в этом роде. Но я знала: друзья Ребекки считают меня ее рабыней. Они скажут об этом полиции, и все обойдется.