Перемещаясь по помещениям и прислушиваясь к звукам потрескивающих на ветру ослабленных балок, Тимофей выругался, когда, переступая через обломки, вывернул лодыжку на неровную поверхность. Боль пронзила повреждённую ногу. Проклятье, как же он ненавидел напоминание о том, что ещё не все зажило!
Когда приехал дядя Марат, они прошли по периметру, и он рассказал Тимофею о том, что пережил в ночь пожара. Проезжающие мимо люди приветственно сигналили, некоторые останавливались, чтобы поговорить с дядей Маратом и узнать, как у него дела. К тому времени, когда они закончили, голова Тимофея кружилась от информации и образов. За последние несколько часов он успел поговорить больше, чем за неделю, а может быть, и за месяц дома.
Глава 14
Они шли к своим машинам, Тимофей обдумывал дальнейшие действия, когда дядя Марат спросил:
— Ты как, Тимофей? Ты немного прихрамываешь.
— Я иногда хожу по неровной поверхности в течение нескольких часов, вот и подвернул лодыжку. Ирина сказала, что она физиотерапевт. Я, наверное, позвоню ей и узнаю, нет ли у неё свободных мест.
«Я ищу ещё одну причину для встречи с ней?»
— Полагаю, она и тебе может пригодиться, — Тимофей оценил беспокойство в голосе дяди Марата и захотел сказать что-то ободряющее. — Наверняка. Тебе нужно будет увидеться с ней после того, как снимут гипс.
Дядя Марат нахмурился, а Тимофей рассмеялся. Никому из них не нравилось, когда с ними возились и указывали, что делать. К большому сожалению тёти Вики, никто из её «мальчиков» не любил, когда она их опекала. В том числе и самый взрослый — её муж.
Дядя Марат сменил тему.
— Поехали на станцию. Вика сказала, что завезёт обед.
— Звучит неплохо, — сказал Тимофей. — Я занесу фотографии на распечатку и встретимся там.
Вскоре Тимофей и Джина сидели на кухне станции. За обедом они с дядей Маратом обсуждали вероятных подозреваемых, начиная с людей, пострадавших от пожара. Возможно, у одного из владельцев офисного здания были неприязненные отношения с Петром Барковым. Этот человек не заводил и не хотел заводить друзей, но, кроме него, не было никого, кто бы выделялся.
— После того, как закончим, я отправлю в лабораторию образцы, взятые с мест происшествий, а затем мне нужно будет организовать комиссию по пожарам. У вас есть что-нибудь, что я могу использовать?
— Возможно. Не говори Вике, но у меня в участке хранится столько же вещей, сколько и в сарае.
Тимофей засмеялся. У тёти Вики была традиция каждый год просить дядю Марата навести порядок в сарае и избавиться от ненужных вещей. Каждый год её муж соглашался и ничего не делал. Так что можно лишь представить, сколько за несколько десятилетий там скопилось всякого барахла.
— Слушай, насчёт Ирины. Извини, что мы тебе не сказали, что она переехала. Я пытался тебе сообщить, когда это только произошло, но ты дал понять, что не хочешь о ней слышать.
— Я всё такой же упрямый.
— Вот почему я не настаивал на этом, но теперь ты знаешь. Ты уверен, что тебе будет хорошо с ней жить в одном доме? Это слишком многого требует от вас обоих, особенно учитывая то, как всё закончилось.
— Ты имеешь в виду, что отец Ирины вытеснил меня из её жизни?
— И ты согласился.
Тимофей кивнул. Тогда он тоже был упрям. Когда речь шла о выборе между ним и её мечтой, он не мог позволить девушке сделать неправильный выбор. Его мать когда-то была художницей и хотела продавать свои работы, стать профессионалом. Его отец, Руслан, вытравил из неё эту мечту. Остальное сделали депрессия и алкоголь. Тимофей вспомнил, как на первое Рождество после ухода отца братья объединили свои деньги и купили матери краски и холст. Она посмотрела на подарок, заплакала и убежала в свою комнату. Никогда не пользовалась ими. Нет, разбитые мечты не вернёшь, и он не понаслышке знал, как это бывает.
— Это был правильный поступок, — сказал он.