Я смотрела вниз на целый Лондон, распростертый подо мной в то утро, и я знала, что мне пора в него возвратиться.
Я ходила с палкой. Неряшливой алюминиевой палкой с зеленой пластмассовой ручкой. Тук-тук — стучала она по тротуару. Резиновый наконечник совсем стерся. Остался только голый металлический конец, клацавший между черными комками старой жевательной резинки и тонкими белыми полосками голубиного помета. Я надеялась, что она не соскользнет, потому что тогда я тоже поскользнусь. Тук-тук-тук — я уходила из больницы Гая по Сент-Томас-стрит.
Тело у меня почти выздоровело. Я несла Мистера Кролика и два пузырька валиума в пакете из «Асды». Было ни тепло, ни холодно. Ветра не было, серое небо стояло очень низко, но дождя тоже не было. Как будто кончилась погода. На мне были белые адидасовские тренировочные штаны. Белые кроссовки «Пума». Красная найковская футболка с большой белой галочкой. Я могла быть кем угодно. От этого я чувствовала себя очень легко. Джаспер принес мне одежду в больницу. Я его попросила. Дала ему запасные ключи от квартиры. Тук-тук-тук.
Идти с палкой было трудно. Я устала, мне не хватало дыхания. В конце концов, я же восемь недель пролежала в кровати. Я села на оранжевую пластмассовую скамейку на автобусной остановке. От всех этих людей, которые носились вокруг, у меня кружилась голова. Я глубоко дышала. Смотрела на свои кроссовки на тротуаре. На палке был ярлык, он держался на клейкой ленте. СОБСТВЕННОСТЬ БОЛЬНИЦЫ ГАЯ, говорилось там, НЕ ВЫНОСИТЬ ИЗ ЗДАНИЯ. А я взяла и отлепила его. В конце концов, я собиралась в полицию, какой смысл было рисковать. Я скатала ярлык в комок. Огляделась, нет ли поблизости урны, но ни одной не увидела. Все урны убрали, чтобы туда никто ничего не засунул. Больше не было ни урн, ни мусульман с работой. Всем нам стало гораздо спокойнее.
Я бросила скомканный ярлычок под ноги. Рядом со мной сидела старушка. Как я сказала, было не холодно, но она была одета в большую шубу. Такую шубу, которая может стоить десять тысяч фунтов в «Хэрродс» или пятерку в благотворительном заведении «Барнардос», по виду не скажешь. Старушка зашипела, как кошка, когда я бросила комок из бумаги и клейкой ленты. У нее губы были накрашены бордовой помадой.
— Разве так можно? — сказала она.
Я посмотрела на нее и увидела, на что она стала бы похожа, если бы у нее вырвало кишки, а щеки сгорели бы до такой степени, что стало бы видно, как у нее во рту клацают вставные зубы. Щелк-щелк-щелк.
— Извините.
Я подобрала мусор и сунула в карман.
— Вот и правильно, — сказала старушка. — Молодец. Вы ждете 705-го?
— Не знаю. Я просто отдыхаю. Я ужасно устала.
— А куда вам надо, милочка? — сказала старушка.
— В Скотленд-Ярд. Мне надо встретиться с полицейским.
— Ох ты господи, — сказала она. — Надеюсь, вы не попали в беду.
Она отодвинулась от меня, как будто боялась заразиться.
— Нет, не попала. Мне надо повидаться с полицейским, который там работает. Он был начальником моего мужа. Потому что у меня муж и сын погибли, они, знаете, взорвались, и от них нашли только зубы и Мистера Кролика. Хотите посмотреть на Мистера Кролика?
— Нет, не надо, милочка, — сказала старушка. — Не надо.
Старушка долго молча смотрела на меня. Мимо неслись машины. У нее были такие очечки, за ними ее глаза были похожи на дешевые леденцы.
— Ну вот что, милочка, — сказала она. — Если вам надо в Скотленд-Ярд, тогда садитесь на 705-й. Сойдете сразу после Ватерлоо, а потом можете пешком дойти по Вестминстерскому мосту. Потом повернете на Виктория-стрит, по-моему, так.
Больше она ничего не сказала. Мы дождались 705-го, и, когда он подошел, я села впереди, а старушка поднялась наверх. Хотя она была старая и на первом этаже было полно свободных мест. Я чуть-чуть поплакала. Я сунула руку в пакет, где можно было тайком погладить Мистера Кролика, пока мимо в автобусных окнах проезжал Лондон, занимаясь своими делами. Я сошла слишком рано. То есть так всегда бывает на незнакомом автобусе, правда? Я сошла у вокзала Ватерлоо, а мне надо было через пару остановок. На вокзале Ватерлоо это и случилось. Я сходила с автобуса, шатаясь со своей палкой, и увидела сына.
Он держал за руку какую-то женщину. Женщина вела его к магазину. Точно, это был мой мальчик. У него были красивые рыжие волосы и хитрая улыбка. Он показывал на что-то в витрине магазина, и было видно, что ему очень хочется эту вещь. Может быть, это были чипсы «Скипс». Они всегда ему нравились. Я хочу сказать, дети же их любят? Видишь ли, Усама, они лопаются и тают на языке. Через секунду вся пустота во мне пропала. Произошла ошибка. Мой мальчик жив. Какое чудо.