— Вот видите? — сказал Теренс Бутчер. — На самом деле вы не хотите себя убивать.
— А если бы я нажала на спуск?
Теренс Бутчер широко усмехнулся. Он встал из-за стола, перешагнул через коробки на полу и опустился рядом со мной. Достал сигарету из пачки красного «Мальборо», которую достал из кармана рубашки, и положил в рот. Потом взял пистолет из моих рук и зажег им сигарету. Он нажал на спуск, пистолет щелкнул, и желтый огонек зажегся на конце дула. Я посмотрела на него.
— Если бы вы нажали на спуск, вы бы серьезно обожгли себе рот, — сказал он.
— А.
— Да. Добро пожаловать в мир живых. И пусть это будет последняя глупость, которую я от вас услышал. Мне приходится смотреть за целым городом, черт подери. У меня и без вас забот хватает.
Теренс Бутчер протянул мне руку. Я ухватилась за нее, и он подтянул меня вверх, как будто я весила меньше пластмассового стаканчика. Мое лицо оказалось близко к его груди, и я вдохнула его запах кондиционера для белья и сигаретного дыма. Я держалась за его руку дольше, чем следовало. Я дрожала, и он это почувствовал.
— Вы дрожите, — сказал он.
— Ага.
— Мы оба, — сказал он. — Все время с майского теракта.
— Да?
— Да, — сказал он. — Я тоже мог быть на этой игре. Я не пропускал ни одной игры «Арсенала» с «Челси» уже… сколько же… да никогда не пропускал.
— Ну да, конечно.
Он посмотрел на меня очень твердо.
— Ну-ка, — сказал он. — Давайте мы вас посадим.
Он помог мне дойти по комнате до его стула. Других стульев в кабинете не было.
— Извините за беспорядок, — сказал он. — Я только вчера сюда въехал. Еще не распаковался.
— Получили повышение?
— Да, — сказал он.
— Симпатичный кабинет.
— Спасибо.
Он смотрел не на меня, а поверх моего плеча в окно. Я сидела за его столом и ждала. Его стул был для меня слишком высок, поэтому я сидела, болтая кроссовками. Я смотрела на три телефона Теренса Бутчера и фотографию его жены и детей. Его жена была симпатичная. Милая улыбка. На фотографии она была с двумя детьми, они сидели на лужайке. Казалось, ей там очень удобно. Она была похожа на такую девушку, которая все время где-то рядом с лужайками. На фотографии было солнечно, и на женщине было летнее платье с набивным рисунком из голубых цветов. Вполне обычное платье, но, может быть, под ним у нее были красивые ноги, это было не видно. Со щиколотками у нее все было в порядке, но на ней были бело-зеленые кроссовки «Данлоп». Шнурки завязаны двойным узлом. Я обращала внимание на все эти мелочи, потому что не могла позволить себе смотреть на ее детей.
Я смотрела на ее лицо и думала, интересно, как это — снять одну из трех трубок и позвонить ей. Я представляла, как это — услышать ее голос, который говорит, привет, дорогой. Услышать, как двое детишек пререкаются где-то в трубке. Делят конструктор. Все было самым обычным и повседневным. Я представила себе, как это — посмотреть прямо в ее хорошенькое лицо на фотографии и сказать, я приду очень поздно, дорогая. Придется задержаться на работе.
Теренс Бутчер взглянул на меня и улыбнулся.
— Жена, — сказал он.
— Вы ее любите?
— Конечно, — сказал он. — Что за вопрос?
— Обычный вопрос для парня, который покупает тебе джин-тоник в костюме Рассела Кроу.
Теренс Бутчер кашлянул.
— Да, — сказал он. — Ну, не принимайте это на свой счет.
— Ага, я бы не приняла, если бы это был кто-нибудь другой.
— Слушайте, — сказал он. — Я уже извинился. Такая у меня работа. Ясно? Это поганая работа, и иногда можно позволить себе слегка выпить и расслабиться.
— Расскажите мне про вашу работу.
— Зачем?
— Потому что муж мне никогда не рассказывал.
— И правильно делал, — сказал Теренс Бутчер. — Вам это знать ни к чему.
— Я сама разберусь.
Тогда Теренс Бутчер вздохнул, и было похоже, как будто он что-то надувал, а не просто выдохнул.
— Ладно, если хотите знать, то все очень просто, — сказал он. — Борьба с терроризмом — это худшее занятие в мире. Смотришь на лондонцев, которые идут по своим делам. Видишь, как они садятся в автобусы. Отвозят детей в школу. Выпивают полпинты пива за обедом. И все время получаешь информацию. Через телефонную прослушку. По электронной почте. По секрету. Вовсе не так, как показывают в кино. Никогда не знаешь, что планируют эти сволочи. Их можно застать только в пик активности. Ты понимаешь, что что-то должно случиться, но не знаешь, что и когда. Но думаешь — это может быть и сегодня. И начинаешь волноваться. Если срабатывает сирена, подскакиваешь до крыши. Если хлопает карбюратор, первым делом хочется броситься ничком на асфальт. Во внутренностях крутится миллион вольт электричества. Поэтому не можешь спать. Нервы.