Толпа вокруг него стала смеяться и хлопать. Случилось маленькое чудо посреди большой мокрой напасти, как в тот раз, когда английские и немецкие солдаты играли в футбол на ничьей земле. Мужчина еще злился, но потом тоже стал улыбаться, и кланяться толпе, и помахивать своей раздавленной ручкой, как дирижерской палочкой. Ты, Усама, можешь подумать, что я тоже улыбалась, но я не улыбалась. Из-за всего этого мне стало не по себе. Только что это была толпа роботов, и вдруг это оказались люди, а в следующий миг окажутся еще чем-нибудь. С самого майского теракта настроение у людей менялось быстрее, чем свет на светофоре.
Когда я в конце концов добралась до работы, над Скотленд-Ярдом стояло низкое, серое и унылое небо. Ничего не было видно. Не было видно даже Щитов надежды. Тросы просто исчезали где-то в тучах, как будто к ним прикрепили погоду.
Наверху было длинное серое утро, и одна из ламп дневного света вспыхивала и гудела, как электрический стул. У меня разболелась голова, но ты можешь многое перетерпеть, когда на тебе новое красное белье. Теренс так на меня посматривал, что мы оба не могли дождаться, пока будет час дня.
В обед Теренс сказал, чтобы я не ждала его в нашем обычном отеле, он сказал, что вместо этого хочет прогуляться. Я сказала, ладно, но сначала особенно погулять не удалось, потому что еще моросило и к тому же мне пришлось идти на расстоянии десяти метров от него, на случай если кто-нибудь с работы нас заметит. Я чуть не потеряла его из виду, когда он переходил через Вестминстерский мост, там было столько народу. Все шли по мосту, потому что метро по-прежнему не работало после угрозы теракта. У лондонского метро всегда уходит несколько часов, чтобы все поезда вернулись на свои платформы и все уличные музыканты со старыми поцарапанными гитарами на свои места у подножия эскалаторов, распевая «СЕРДЦЕ АНГЛИИ КРОВОТОЧИТ». Оно похоже на муравейник, я имею в виду метро, можно наступить на него и смотреть, как муравьи начинают носиться, словно бешеные, как мой мальчик после трех стаканов газировки, но чуть погодя муравьи успокаиваются и начинают опять восстанавливать муравейник, и выгребать всю дрянь из туннелей, и приводить все в порядок, чтобы он был как новенький, ну или почти как новенький. Только не надо ждать, что они управятся за пять минут.
В общем, на другом конце Вестминстерского моста Теренс замедлил шаг и спустился слева на южный берег. Я шла за ним в десяти метрах, как послушная девочка. У подножия лестницы он остановился и повернулся, наверно, посчитал, что мы уже достаточно далеко, чтобы нас не заметили. Я подошла и встала рядом с ним. Я наклонилась к парапету, чтобы посмотреть на Темзу. Был отлив, и края реки превратились в жидкую грязь. Чумазые чайки шлепали по воде, обходя магазинные тележки и старые тампоны, торчавшие из ила.
— Наша блестящая столица, — сказал Теренс. — Не больно-то красивое зрелище, да?
— Да уж. Лучше я буду тогда смотреть на тебя.
Я посмотрела на него, и он улыбнулся. За ним было видно «Лондонский глаз», который очень медленно поворачивался, и его большие стеклянные кабинки поднимались и исчезали в облаке примерно через три четверти пути наверх, а потом опять появлялись из облака в трех четвертях пути до земли. По белым трубам колеса бежали прожилки коричневой ржавчины, оно выглядело так, как будто его бог знает сколько не красили. Наверно, сейчас денег не хватало, когда стало гораздо меньше туристов. «Лондонский глаз» был так же пуст, как река.
Теренс проследил за моим взглядом.
— Ты каталась на нем?
— Не-а.
— Пойдем прокатимся.
— Нет уж, спасибо. Если я захочу, чтобы у меня закружилась голова, я лучше залезу на верхний этаж автобуса, это гораздо дешевле.
— Да ладно, — сказал Теренс. — Где твой авантюрный дух?
— В пепле в маленькой картонной коробке, Теренс, мой авантюрный дух пришлось опознавать по стоматологической карточке.
Теренс вздохнул и покачал головой.
— Тогда пойдем, чтобы уйти с этого проклятого дождя, — сказал он. — Я прошу тебя. Мне надо с тобой поговорить.
Я сказала «ладно», и Теренс взял меня за руку, и мы пошли мимо «Аквариума» и Музея Дали, и купили билеты, очереди не было. Мы прямиком направились в кабинку и получили в свое распоряжение целый стеклянный пузырь. К нам в кабинку попытался пролезть гид, но Теренс показал ему пропуск, и тот убрался.