Чтобы получить работу, мне пришлось заполнить анкету соискателя. Там спрашивалось, почему я хочу работать именно в «Теско», и я написала, ПОТОМУ ЧТО МОЕГО МУЖА И СЫНА НЕДАВНО ВЗОРВАЛИ ИСЛАМСКИЕ ТЕРРОРИСТЫ, И ИЗ-ЗА ЭТОГО У МЕНЯ ВОЗНИКЛИ НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ, ИЗ КОТОРЫХ САМАЯ НАСТОЯТЕЛЬНАЯ — ЭТО ДЕНЬГИ, ПОЭТОМУ Я ХОЧУ РАБОТАТЬ В ТЕСКО, А ТАКЖЕ ПОТОМУ, ЧТО ВЫ РЯДОМ С МОИМ ДОМОМ, И МНЕ ГОРАЗДО БОЛЬШЕ ХОЧЕТСЯ РАССТАВЛЯТЬ У ВАС ТОВАРЫ, ЧЕМ ИДТИ НА ПАНЕЛЬ, а потом я выбросила анкету и взяла другую и написала ПОТОМУ ЧТО Я УМЕЮ РАБОТАТЬ В КОМАНДЕ И СЧИТАЮ ТЕСКО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ КОМПАНИЕЙ, КОТОРАЯ ПОДДЕРЖИВАЕТ КОМАНДНЫЙ ДУХ, и мне тут же дали работу.
Расставлять товары на полках прекрасно, Усама, и не надо критиковать, пока ты сам не попробовал. Такая работа не слишком компостирует тебе мозги, и это очень успокаивает, когда снимаешь с полок просроченные банки и ставишь новые, пока все полки у тебя в секции не станут очень аккуратными и все банки не будут смотреть ярлыками вперед. Если тебя берут к ним на работу, тебе дают униформу, так что не приходится думать, что надевать, и обучают всяким разным вещам, то есть у них даже есть курс по управлению гневом, и если ты сумеешь продержаться во время испытательного срока и не зарезать какого-нибудь сложного покупателя и не поместить запись его казни в Интернете, тогда тебе дадут симпатичный бейджик с именем, напечатанным на ламинированной пленке «Даймо», и на твоем бейджике будет значиться:
ТЕСКО
УСАМА
ГОТОВ ВАМ ПОМОЧЬ
В тот день, когда меня взяли на работу, я начала писать тебе это письмо. Я получаю семь фунтов двадцать пенсов в час, Усама, и это значит, что я могу позволить себе либо еду, либо выпивку, но не то и другое, поэтому верно говорят про жизнь, что она постоянно ставит нас перед выбором. У себя дома я не могу позволить себе тратить электричество на телевизор, так что, когда сын ложится спать, я пишу. Я писала тебе после полуночи почти каждую ночь, а если день спокойный, то и на работе тоже. Чем хороша работа в «Теско», это что приходится ходить туда-сюда с блокнотом и инвентаризовать, этим я как раз и занималась. Я пересчитываю банки с бобами и все записываю, и, пока я этим занимаюсь, я записываю все, что ты со мной сделал, Усама, я просто думаю, что тебе об этом надо знать.
Иногда поздно ночью я слишком устаю или мне слишком грустно, чтобы писать, и тогда я сижу на диване в гостиной, завернувшись в одеяла, и смотрю, как идет пар от моего дыхания. Иногда бывает грустновато, что телевизор стоит совершенно пустой и мертвый, и я наклеила несколько рисунков сына на экран и теперь сижу и смотрю на них. Иногда я включаю музыку или заставляю себя очень громко смеяться, чтобы соседи сверху не зазнавались. Ты можешь подумать, что это смешно, Усама, но из человека никогда нельзя выжать всю гордость до последней капли. Это как зубная паста. Можно выдавливать тюбик изо всех сил, но там всегда остается хоть чуть-чуть пасты, правда же?
Иногда я засыпаю на диване. Просыпаюсь уже в пять утра, но на улице еще темно. Я иду в комнату сына и подтыкаю одеяло поплотнее. Потом беру ручку и пишу тебе час или два, пока не приходит пора одеваться на работу. Есть ли в этом какой-то смысл, Усама, что-нибудь заставило тебя передумать, или ты завтра опять пойдешь делать все то же самое?
Перед тем как уйти на работу, я подхожу к окну в свете раннего утра. Я смотрю в окно и вижу, как сын идет по белой полосе посередине дороги. Он балансирует на полосе, вытянув руки в стороны, словно канатоходец в цирке. Он сосредоточен. Он высовывает язык, он всегда высовывает язык, когда чем-то занимается. Иногда от него исходит черный дым, а иногда только маленькие завитки.
По вечерам, когда я прихожу домой с работы, я первым делом смотрю, не пришла ли почта. Теперь по почте мне приходит только два типа писем. В первых говорится, что у меня изымут телевизор за неуплату, а во вторых — что изымут квартиру. С начала декабря и те и другие приходят в красных конвертах. Скажу тебе честно, Усама, я не знаю, что мне делать.
Воскресенья немного отличаются от обычной рутины. С утра я первым делом иду в газетный киоск и покупаю «Санди телеграф». Приношу ее домой, очень аккуратно разворачиваю на кухонном столе, но сразу не читаю. Сначала я принимаю душ, а потом иду в гардероб и вынимаю вещи, которые купила мне Петра. Я их надеваю очень осторожно, чтобы не растянуть. Сначала ярко-белое белье. Потом белые шелковые брюки и блузку «Эрмес». В последнюю очередь прелестные босоножки «Фенди». Потом я иду в ванную и очень медленно и тщательно накладываю на себя Петрино лицо. Мне понадобилось много времени, чтобы накопить денег на эту косметику.