– Боже мой, нет. Это-то я пережила. Представь себе только: абстрактное искусство все время, постоянно… Но когда Фрэнк ушел, да, тогда я чувствовала себя, как раненое животное.
– Кто такой Фрэнк? Второй?
– Да, второй. Мужчина как мужчина, ничего особенного, но он был такой веселый, такой нежный, счастливый…
– И он оставил тебя?
– Лола Греветт влюбилась в него до безумия.
Льюис приподнял брови, заинтригованный.
– Ты же слышал об этой актрисе?
Он неопределенно взмахнул рукой. Меня это разозлило, но я не подала вида.
– Короче, Фрэнк потерял голову, решил, что уже на седьмом небе, и покинул меня, чтобы жениться на ней. В то время я думала, что никогда не выкарабкаюсь. Мучилась больше года. Ты удивлен?
– Нет. Что с ним стало?
– Через два года Лола безумно влюбилась в кого-то еще и бросила Фрэнка. Он снял подряд три неудачных фильма и начал пить. Вот и конец истории. – На ступило минутное молчание. Льюис слабо застонал и попытался приподняться из кресла-качалки.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила я.
– Я чувствую, что никогда не смогу снова ходить.
На мгновение я представала себя проводящей с ним, инвалидом, остаток моих дней, и что любопытно, идея не показалась мне ни абсурдной, ни неприемлемой. Наверное, я уже достигла того возраста, когда хочется взвалить на себя такую ношу. В конце концов, я ничем не могла навредить ему.
– Оставайся, где ты есть, – весело воскликнула я, – и когда у тебя выпадут зубы, я буду готовить тебе кашку.
– А почему у меня должны выпасть зубы?
– Говорят, это случается, когда долго лежишь. Должна отметить, что это странно. Они тем более должны выпасть, когда стоишь, согласно закону всемирного тяготения. Но не выпадают.
Льюис искоса взглянул на меня, почти как Пол, но более дружелюбно.
– В этом что-то есть. Ты знаешь, я бы никогда не уходил от тебя.
Затем, закрыв глаза, он нежным голосом попросил принести что-нибудь из поэзии, и я отправилась в библиотеку поискать стихи, которые понравились бы ему. Это был еще один наш ритуал. Тихим, спокойным голосом я декламировала строчку за строчкой, чтобы не разбудить и не испугать его. В этот раз я выбрала «Оду Уолту Уитмену» Гарсиа Лорки.
IV
Новости я узнала в разгаре работы. Я диктовала секретарше захватывающий диалог Ференца Листа и Марии д'Аго, как я его себе представляла (впрочем, без особого энтузиазма, так как накануне выяснила, что роль Листа отдана Нодину Дьюку. Интересно, кто решил, что на роль композитора более всего подходит этот мускулистый и темнолицый здоровяк. Впрочем, в подобных фильмах случается и не такое).
– Это безнадежно, – бормотала я на ухо плачущей секретарше (она удивительно чувствительная натура), когда зазвонил телефон.
Хлюпая носом и вытирая глаза платком, секретарша взяла трубку и повернулась ко мне:
– Это Пол Бретт, у него что-то срочное.
Я взяла трубку.
– Дороти? Ты уже слышала?
– Нет. По крайней мере, не думаю.
– Милая, ах… Фрэнк умер. – Я промолчала. Пол нервно добавил: – Фрэнк Тайлер. Твой бывший муж. Он покончил с собой сегодня ночью.
– Это неправда, – я не поверила. У Фрэнка не было ни крупицы мужества. Очаровательный во всех отношениях, но полное отсутствие мужества. А насколько я знаю, нужно немалое мужество, чтобы убить себя. Достаточно вспомнить о тех, кому больше ничего не оставалось, но они не смогли переступить последнюю черту.
– Он покончил с собой этим утром в третьеразрядном отеле, – продолжал Пол. – Недалеко от твоего дома. Никаких объяснений.
Мое сердце забилось реже, реже. Так сильно и так редко. Фрэнк, его жизнерадостность, смех, кожа… Мертв. Странно, насколько смерть легкомысленного человека может потрясти сильнее, чём смерть более цельной личности. Я не могла заставить себя поверить.
– Дороти, ты меня слышишь?
– Слышу.
– Дороти, ты должна приехать. У него нет семьи, и ты же знаешь, Лола в Риме. Мне очень жаль, Дороти, но ты должна приехать и позаботиться о формальностях. Я заскочу за тобой.
Он повесил трубку. Я передала трубку секретарше, ее все зовут Кэнди-Леденец, Бог знает почему, и села. Она взглянула на меня, и какое-то чувство, делающее ее столь незаменимой, заставило ее подняться, открыть ящик, помеченный «картотека», и подать мне открытую бутылку «Chiv as Pegel», которая обычно там стояла. Бессознательно я сделала длинный глоток. Я знаю, почему людям в шоковом состоянии дают алкоголь: это отвратительная штука, и в таких случаях он вызывает в человеке чувство отвращения, чем и выводит из оцепенения быстрее, чем что-либо другое. Виски обожгло мне рот и горло, и я пришла в себя.