– Ты, Орест, иди с Богом, посмотри в других комнатах, как он в себя придет, я позову.
В гостиной сидел штабс-капитан Климов. Он курил и неохотно отвечал на вопросы Бахтина, всем своим видом показывая, как ему, фронтовому офицеру с орденом Владимира с мечами и бантом и георгиевским золотым оружием неприятен разговор с полицейским чиновником.
– Господин штабс-капитан, – Бахтин зло прищурился, – мне кажется странным, что вы вроде бы покрываете убийцу своего командира.
– Это дело военное, мы должны его решать промеж собой, а здесь целое полицейское разбирательство. – Простите, а вы какое училище кончали? – Александровское.
– Странно, что вы обо мне не слышали, – усмехнулся Бахтин.
– О вас? – С нескрываемым презрением спросил офицер. – А собственно, почему я должен был о вас слышать, милостивый государь. Александровское военное училище не готовит полицейских чинов.
– Моя фамилия Бахтин, на мне чин надворного советника, что по табели о рангах соответствует подполковнику… – Простите, как ваша фамилия? – Бахтин. Я закончил Александровское…
– Дуэль, – лицо Климова изменилось, – конечно, я слышал о вас, господин надворный советник…
– Называйте меня Александром Петровичем и помните, что нынче вы говорите с однокашником.
– Ну конечно! Мы с подполковником Львовым были в соседнем доме, я не знаю, как точно называется данное медицинское учреждение, наводили справки о его сестре, работающей в полевом санитарном поезде. Я ждал подполковника, потом он появился, веселый очень, и мы вышли на улицу У соседнего дома стоял военный автомобиль «Руссо-Балт». – Вы точно уверены?
– Абсолютно, авто моя слабость. Хочу добавить, что вожу авто, знаю двигатель, поэтому откомандирован на краткосрочные курсы при Политехническом институте и буду переведен в бронедивизион Западного фронта. – Вопрос снимаю, – улыбнулся Бахтин.
– В доме 68, у подполковника Львова проживал однокашник, и мы решили зайти, у ворот встретили двух прапорщиков, нагруженных казенными мешками, они не уступили дорогу подполковнику, и он сделал им замечание. Тут и появился поручик Копытин. – Убитый вами… – Но он…
– Мы не имеем к вам никаких претензий. Только прошу мне рассказать о нем.
– Я мало его знал. Павлон. Вышел в лейб-гвардии Литовский полк, мне говорили, что за растрату приварочных денег, был списан в Навогинский полк. Говорили, что нечестно играл. Но офицер был храбрый и дельный, правда, солдаты его не любили. Не могу сказать точно, у него дядя крупная фигура в столице, не то сенатор, не то… Впрочем, боюсь соврать. – Почему он дезертировал?
– Дело в Галиции было, мы захватили у австрийцев ящик с ценностями. И командир полка поручил Копытину и подпрапорщику Хохлову отвезти ценности в дивизию. – А что за ценности?
– Золото из музея. Старинные кубки, блюда, кресты. Я не знаю, но список наверняка есть в контрразведке. Было циркулярное письмо. Короче, через два дня нашли убитого Хохлова и взломанный ящик, а Копытин исчез. И вдруг…
– Виктор Петрович, позвольте я вас буду так называть. – Бахтин достал папиросу. – Не желаете? Расскажите об этих прапорщиках.
– Одного я не разглядел, а у второго такое неприятное крупное актерское лицо. – Почему актерское?
– Бритое и мятое какое-то. Одного я, видимо, ранил. И конечно четыре дырки ищите в машине. – Вы так уверены. – Абсолютно. – Климов засмеялся.
Звеня шпорами, вошел подполковник Тыщинский, пристав первого участка Казанской части.
– Голубчик, Александр Петрович, хорошо, что вы это дело-то взяли, значит, не зря мне ночью жареный гусь снился. Здравия желаю, штабс-капитан, терпите, влипли в полицейскую историю. Как пострадавший-то наш? – Вы садитесь, Павел Альфредович, – засмеялся Бахтин, – а то от ваших шпор да шашки грохоту, как от всего полицейского резерва.
– А мы у полковника Григорьева знатный банчок сообразили, а тут телефон. Ну кто эту гадость изобрел? – А что, и полицмейстер приехал? – Конечно. – Значит, работать спокойно не дадите.
А в прихожей густой начальственный голос разносил городовых, что-то гремело, звенело, падало.
– Александр Петрович. – В дверь гостиной заглянул Брыкин. – Прошу простить, господа. Бахтин вышел в коридор. – Можете говорить с хозяином.
Немировский лежал на диване, в углу горело маленькое бра, поэтому лицо его белело почти неразличимым пятном, на черном фоне кожаной обивки.
– Борис Сергеевич, я надворный советник Бахтин, чиновник для поручений сыскной полиции, вы могли бы ответить на мои вопросы?