— Почему нет? — упорствовал Дитмар. — Я из благородного рода, я…
— Вот именно! — бросил Рюдигер. — Ты являешься настоящим наследником Лауэнштайна, у которого этот Роланд украл владения. Этот парень хотел убить тебя, Дитмар! Хоть он и не был напрямую виноват в смерти твоего отца, но если бы не его происки, Дитрих, возможно, был бы еще жив. И ведь он пытался убить его на церемонии посвящения в рыцари… И ты веришь, что он без боя отдаст тебе ключи от крепости?
— Но ведь если я женюсь на его дочери… Если мы вместе будем управлять Лауэнштайном…
Рюдигер вздохнул.
— Ты обменялся с его дочерью всего лишь тремя учтивыми фразами. Кто знает, захочет ли она выйти за тебя замуж. Но, как бы то ни было, ее не будут спрашивать. И с кем вместе ты собираешься управлять Лауэнштайном? С ней или с Роландом? Проснись, Дитмар! Хоть у него и дочь почти на выданье, но он не какой-нибудь старик с трясущимися конечностями. Вскоре ты увидишь, как он сражается. Роланд Орнемюнде — рыцарь в расцвете сил. Он может прожить еще лет двадцать. И он намеревается прожить их в Лауэнштайне в роли хозяина крепости, а не на выделе, как старик.
— Но ведь когда-то ему придется выдать Софию замуж! — воскликнул Дитмар, игнорируя знак Рюдигера, что следует понизить голос.
Дядя и племянник вернулись с турнирной арены в покои французских рыцарей. После разговора с Авраамом и обмена несколькими словами с растерянной Мириам Рюдигер наконец понял, к чему все шло. Однако сарай возле конюшен епископа был не самым укромным местом в городе. В любой момент кто-то мог войти или даже услышать разговор из конюшни, если собеседники будут говорить громко.
— А она… гм… так сказать, его наследница…
Рюдигер кивнул и попытался быть терпеливым.
— Когда-то не означает сейчас, — объяснил он. — Сколько лет девочке? Четырнадцать? Твоя мать вышла замуж в двадцать четыре года. Так что у Софии есть время. И да, пока что она является его единственной наследницей, но все может измениться. Господи, Дитмар, этот тип держится Лютгарт, потому что она служит хоть каким-то основанием законности захвата Лауэнштайна. Я не знаю, помнишь ли ты об этом, но она была женой твоего дедушки. Однако после его смерти и тем более после свадьбы твоих родителей все ее притязания на владение крепостью были безосновательны, ведь она не родила супругу ребенка. Поэтому все доводы Роланда — это колосс на глиняных ногах. Завтра ему может все это надоесть, и он прогонит свою даму. Или — решение более изящное, — будучи под хмельком, она упадет со стены своей крепости. С молодой девушкой он сможет произвести на свет троих сыновей или даже больше. В таком случае он выдаст Софию замуж за кого угодно, но уж точно не за тебя!
Дитмар поднял на дядю полные печали глаза.
— Ты не можешь этого знать, — заметил он, но это прозвучало уже не так уверенно, а скорее как последний протест несчастного ребенка. — Если я спрошу…
— Если ты спросишь, он может найти какую-нибудь причину, чтобы вызвать тебя на поединок! Ни в коем случае тебе не стоит вступать с ним в разговор! Дитмар, эта девушка может быть милейшим созданием на земле, но ее отец — твой заклятый враг. Помни об этом всегда, когда что-то делаешь или даже говоришь, особенно с девушкой. На свете много девушек, Дитмар, но жизнь у тебя одна!
— Не желают ли господа сейчас пройти к арене? — Ханзи просунул голову в сарай, выполнявший роль рыцарского зала. — Я не хотел перебивать, господин Рюдигер, но ты просил сообщить, когда Орнемюнде будет сражаться.
Рюдигер кивнул своему оруженосцу, равно как и Дитмару.
— Благодарю, Ханзи, — сказал он. — А ты, Дитмар, сейчас пойдешь со мной и сам увидишь, кого хочешь отправить на выдел для стариков…
Дитмар и Рюдигер явились вовремя — Роланд Орнемюнде как раз выезжал на арену вместе с рыцарем из Тюрингии. Он восседал на роскошном коне, при виде которого Авраам, теперь присоединившийся к Дитмару и Рюдигеру, заскрежетал зубами от досады.
— Это лошадь из конюшни моего дяди, готов поклясться костью святой Перпетуи! — пробормотал он.
Рюдигер кивнул. Наравне с виноделием разведение лошадей было увлечением иудейского лекаря, который являлся другом и советником Дитриха и часто гостил в Лауэнштайне. Несмотря на то что Соломон из Кронаха никогда не похвалялся своими лошадьми, чтобы не вызывать зависть у алчных христианских господ, на церемонию посвящения он подарил Дитриху роскошного белого коня, на котором после смерти графа долгие годы ездил Рюдигер. Его нынешний жеребец был сыном прославленного Флоремона, и, возможно, вороной конь Роланда был его близким родичем. После побега господина Соломона с Герлин и Флорисом Роланд, разумеется, присвоил лошадей еврея.