В пятидесяти метрах на песке лежали два трупа и два – на камнях.
– Надо их убрать,- сказал Жак,- не бойся, это не опасно. Следи за противником. Я один…
Он стащил убитых в лагуну.
Мы позавтракали банкой паштета и манговым соком. К завтраку появился Чен и потребовал свою долю. Видно, крыс он не ел, а охотился на них только как спортсмен.
Наконец Жак уснул, а я остался нести вахту. День выдался серый и еще более душный, чем ночь.
Нам досталась лучшая позиция на острове для обороны. Днем мыши трудно было подобраться к нам незамеченной. Я коротал время, наблюдая за жизнью пиратов. Кто-то ловил рыбу, наверное взяв удочки на шхуне, несколько человек стали купаться, да очень скоро с криком выскочили на берег, наверное заметив акул.
Я искал глазами толстую фигуру Ван Фу. На берегу его не было. Завтрак готовили два совсем малоприметных пирата.
От шхуны отошла шлюпка. Я радостно вскрикнул, увидав там толстого кока. На берегу все приехавшие в шлюпке отошли в сторонку, постояли несколько минут, посовещались, затем Ван Фу и еще кто-то, тоже очень знакомый с виду, направились по берегу в нашу сторону. Второй размахивал белым платком.
«Розовый Ганс!» – узнал я наконец второго парламентера.
Я только дотронулся до плеча Жака, как он вскочил.
– Делегация! – сказал он, улыбаясь.- Знакомые парни. Это хорошо! Поговорим, получим информацию.
Еще издалека Ван Фу закричал:
– Стреляй не надо, своя люди! – И для верности повторил то же самое на жаргоне. Подойдя поближе, крикнул, жив ли Чен. Он почти бежал, далеко опередив Розового Ганса. Сиамский кот спал на солнцепеке и только приоткрыл глаза, когда хозяин взял его на руки. Только после этого Ван Фу виновато сказал:
– Я не могла убежать. Но ничего, там наша шибко боятся. Больше никому не хочет сюда ходить.
Подошел Розовый Ганс и, остановившись перед камнями, спросил дружеским тоном:
– Вы не очень на меня сердитесь, что я вчера смылся?
– Не очень,- ответил Жак.
– Я так и знал.- Он вздохнул с притворным облегчением.- А то чувствую, дело порохом пахнет, чего, думаю, буду мешать ребятам, и смылся потихоньку, у меня это случается иногда. Ха-ха. Ну, а сейчас я вернулся как парламентер для переговоров. Там тоже понимают,- он кивнул в сторону пиратского лагеря,- что вся эта стрельба сейчас ни вам, ни нам не нужна. Давайте договоримся о мире.
– Мира у нас не будет,- ответил Жак.
– Ну, тогда перемирие. Завтра мы смываемся и оставляем этот прекрасный остров в полное ваше распоряжение. Ха-ха. Ну как, согласны? Имейте в виду, у нас тоже есть пара автоматов!
– Но нет патронов.
– Пара магазинов наберется. При удаче – это кое-что. Не все же время вам так дьявольски будет везти. Ну как, согласны?
– С условием, что завтра вы уходите.
– Как исправят мотор на шхуне. Ну а если задержимся еще на денек, так я еще приду. Договорились?
Мы посовещались с Жаком и решили принять перемирие, но установить границы. Порешили, что пираты не должны подходить к нам по суше ближе, чем на четыреста метров, а по воде – на один кабельтов.
Перед уходом Розовый Ганс сказал:
– Незавидное у вас положение, ребята. Тут нет воды. Кокосы все сняли с этих паршивых пальм. Сюда не заглядывают и туземцы. Голландского купца наши сюда на буксире затащили, болтался возле рифов без машины. Штиль. Еще бы немного – и крышка ему. И еще одна новость, тоже не совсем приятная для вас: ближайший атолл в двухстах милях отсюда. Ваш крейсер не дотянет до них и за тысячу лет.- Он подмигнул.- Вот какие дела. Фортуна, видно, поворачивается к вам спиной. Ну, я пошел.- Он стал звать Ван Фу.
Кок замотал головой и заговорил быстро-быстро, жестикулируя свободной рукой, второй он прижимал к себе спавшего Чена. Наконец, плюнул в сторону Розового Ганса и пошел к нам.
– С ума сошел проклятый китаец,- искренне удивился Розовый Ганс, обращаясь ко мне,- остается на верную гибель с вами вместо того чтобы через неделю блаженствовать в порту. Ну, я пошел. Так договорились – никакой стрельбы. Мир подписан. Ха-ха.- Он подмигнул левым, затем правым глазом.
Мы с Жаком крепко пожали честную руку Ван Фу. Кок был растроган не меньше нас своим великодушным поступком.
– Как можно назад туда ходить,- сказал он мне,- тогда сибе в глаза посмотреть нельзя. Тогда все люди скажут: Ван Фу плохой люди. Нет, так делать нехорошо.