Несколько раз до нас долетал гул коротких морских сражений. Наверное, это были последние схватки между японцами и американцами за господство на Тихом океане.
Однажды на закате прошли три эсминца. Темные силуэты кораблей четко выделялись на алом небе.
Они промелькнули, не заметив или не обратив на нас внимания.
Я пожалел, что у нас нет ракетницы, а то бы нас могли подобрать военные моряки и, может, нам пришлось бы участвовать в морском бою.
– У тебя плохо варит эта штука,- Ван Фу постучал себя по лбу,- тебе мало войны. Хочешь еще?
Жак поддержал его:
– Не стоит жалеть об этом. Здесь война идет не за наши интересы. Дерутся два хищника, кто бы из них ни победил, он останется нашим врагом и прольет еще много крови лучших людей.- Жак помолчал и сказал печально:
– Здесь войну ведут те же пираты, только у них больше кораблей и матросов, они заставляют миллионы людей обеспечивать войну всем необходимым. Каждая воюющая сторона говорит, что только она дерется за правое дело. Неправда! Только ваша республика ведет справедливую войну с фашистской Германией.- И, как всегда, если разговор заходил о борьбе за справедливость, он закончил своим девизом: – Правда и мужество победят!
На третий день штиля Ван Фу, обладавший удивительной дальнозоркостью, заметил справа по борту небольшой скалистый островок. Решено было отдохнуть на нем день-другой в ожидании попутного ветра.
Мы стали грести, как на гонках, по крайней мере, вкладывали не меньше сил и старания, хотя наша «крейсерская» скорость была чуть выше черепашьей.
Неожиданно Ван Фу опустил весло и, показав пальцем на небольшую возвышенность, сказал:
– Там военны люди. Японски солдаты!
Как он рассмотрел на таком расстоянии солдат японского гарнизона!
Тотчас же мы развернули баркас на сто восемьдесят градусов и стали удирать. Вот тут мы с Ван Фу, наверное, показали настоящий класс!
С берега начали стрелять, сначала из пулемета, затем из мелкокалиберной пушки. То ли на острове были плохие стрелки, то ли они, рассмотрев нас в дальномер, решили просто «позабавиться», трудно сказать, но пули и снаряды ложились довольно близко.
Много лет спустя я читал о японце, который остался один в живых на таком вот островке. Прошло пятнадцать лет после окончания войны, а он, как истинный самурай, верный долгу и присяге, все еще охранял бетонные казематы и ржавые орудия. О нем забыли, а он все еще считал, что идет война, и ждал, что, как только она окончится, сам Микадо пришлет за ним.
Наверное, этот самурай в конце концов помешался, потому что стрелял в любой корабль, который хотел подойти к островку. Может быть, к тому самому островку?
Однажды после захода солнца к нам в баркас запрыгнул кальмар. Ван Фу хотел было приготовить его по-китайски и стал горевать, что нет необходимых приправ, но Жак сказал, что этого небольшого кальмара можно обменять на большую рыбу, и тут же приступил к делу: стал потрошить еще живого кальмара. К своему удивлению, я увидел, что внутренности моллюска фосфоресцируют, как стрелки у папиных часов.
Я принес крючки и леску – довольно толстый шпагат, таким можно было вытянуть и небольшую акулу. На конце лески был стальной поводок.
Жак привязал крючок, наживил на него мясо кальмара, а кусочек светящихся внутренностей прикрепил к леске на полметра выше крючка с наживой. Затем он подал мне приготовленную снасть.
– Опускай! Так ловят у меня на родине. Свет подманивает рыбу к наживе, она ее хватает, вот и вся хитрость.
Ван Фу загремел примусом. Действительно, не прошло и пяти минут, как леску с такой силой потянуло вниз, что она обожгла мне пальцы, и если бы Жак не догадался ее закрепить за «утку», то мы бы простились с ней навсегда. Бечева звенела, разрезая воду. Баркас явно стал двигаться.
– Зачем ты ловил такую рыбу? – спросил Ван Фу,- как ее теперь таскать?
Внезапно на длину лески вылетело что-то большое и с сильным плеском шлепнулось в воду. Леска лопнула.
Ван Фу пробормотал что-то по-китайски, наверное, благодарственную молитву богу моря.
Один я горевал. Жак тоже довольно равнодушно отнесся к потере марлина или, может быть, гигантского тунца. Он сказал, что нам такая рыба пока не нужна, и уже привязывал другой крючок. Также снабдив «фонариком», бросил хитроумную снасть за борт.
Очень скоро опять клюнуло, но не с такой силой, и мы с Ван Фу, мешая друг другу, вытащили небольшого тунца, килограммов на пять весом…
На шестой день, с полудня, наконец-то подул ветер, и какой! После изнуряющей гребли мы блаженствовали с Ван Фу, развалясь на матрасах, слушали радио и комментировали события, происходящие в мире.