- Товарищ генерал, - воспользовавшись хорошим настроением комдива, мягко заговорил полковник, - нам бы еще один артдивизион. Или хотя бы батарею тяжелых орудий. Честное слово, раздолбали бы Шлауберга за милую душу!
Генерал грустно взглянул на командира полка.
- Что ты можешь сделать с одним дивизионом, если этот дьявол из лесу не вылазит? А ты знаешь, какой это лес? Вот он знает... - Генерал показал пальцем на Стрекалова. - Добрый лес. Блиндажей, землянок и прочих укрытий в нем тьма. В сорок первом мы здесь оборону держали. Полтора месяца держались! - Он снял папаху, пригладил редкие волосы ладонью. - Бомбили нас и из орудий обстреливали. Пробовали даже лес поджигать - куда там! Пока обстрел или бомбежка - мы в укрытии, а как он в атаку - мы тут как тут.
- Но ведь выкурили же все-таки! Сами же рассказывали, товарищ генерал... - не утерпел Бородин.
- Не выкурили! - рассердился генерал. - Сами ушли, фронт выравнивали... - Он промолчал. - У Шлауберга положение другое. И все равно нам подставлять под удар нашу молодятину грешно. Можно, конечно, и так: прямо с марша в бой. Бывало такое не раз. Да что толку? Потери семьдесят, а то и все девяносто процентов. Такое простительно разве что в обстоятельствах крайних, безысходных. Во всех иных солдата надо сначала обучить, а потом уж посылать в бой. Людские резервы тоже истощимы. Вот почему, - он всем корпусом повернулся к Стрекалову, - мы посылаем вперед таких, как ты. Противник хитер. Ох, как хитер! Я с этим Шлаубергом давно знаком...
- Встречались, товарищ генерал? - Сашка оживился. - Интересно, какой он?
- Какой из себя, что ли? Этого сказать не могу. Не видел. А вот почерк знаю отлично. Под Старой Руссой он у генерала Буша разведкой командовал. Говорят, любит лично ходить по тылам противника. А вообще - кадровый разведчик. Вот, к примеру, история с часовыми... Да... Вечная память тем парнишкам. Захар Иванович, ты распорядись, чтобы всех представили к медалям. Посмертно...
- Уже сделано, товарищ генерал.
- А этому, - комдив оглядел Стрекалова еще раз, - когда вернется, я сам решу, что дать. Ну, герой, удачи тебе!
Офицеры вышли проводить генерала. За дощатой перегородкой тоненько попискивала рация.
РАДИОГРАММА
Совершенно секретно!
Командирам вверенных мне частей и подразделений 2 декабря 1943 г. Хутор Великий Бор
Согласно сообщению, полученному из штаба 2-й армии, русские закончили переброску частей 105-й и 107-й стрелковых дивизий в район г. Славного. Таким образом, нашим подразделениям в настоящий момент противостоят: 216-й стрелковый полк неполного состава, два батальона 104-го с. п. и один саперный батальон.
Учитывая благоприятную обстановку, приказываю:
1) всем частям и подразделениям, выделенным для прорыва, прибыть в район сосредоточения не позднее 4.00 7 декабря 1943г.;
2) во время движения соблюдать скрытность, для чего:
а) передвигаться ночью или в сильную метель, избегая открытых мест;
б) всех встреченных на пути следования гражданских лиц, независимо от пола и возраста, ликвидировать на месте;
в) во время движения огня не открывать, в перестрелки с бандитами или русскими разведчиками не вступать.
По прибытии в Алексичи задачи будут уточнены.
Бригаденфюрер СС Шлауберг.
Особых причин опасаться гнева начальства у Стрекалова не было. Разве что соврал командиру полка... И хоть бы трусил отчаянно. Нет, просто так соврал - и все. Хотя, черт его знал, что им нужен разведчик...
- Разрешите, товарищ полковник, взять свои слова обратно, - сказал он, когда офицеры вернулись, - бес попутал...
Полковник, то ли слушая, то ли нет, задумчиво смотрел на Сашку, и не было в его взгляде ни обиды, ни насмешки.
- Подойди ближе, сержант. Стрекалов подошел к столу.
- Знаешь, что это?
- Карта, - бегло взглянув, ответил Сашка.
- Разбираешься в ней?
- Приходилось, товарищ полковник.
- Ну, это главное. - Полковник облегченно вздохнул. - Значит, так. Начальник штаба объяснит тебе задачу. Потом пройдешь инструктаж. На курсы переподготовки нам тебя посылать некогда. Через два дня должен быть готов вместе с группой. Все. Да, смотри, больше не завирайся!
В последующие четыре часа Стрекалов поочередно попадал к начальнику штаба майору Покровскому, начальнику разведки капитану Ухову, к командиру саперов. Постепенно общая обстановка, в которой находилась дивизия, стала для него проясняться. Получалось, что окруженную группировку удерживает не дивизия - какая ж это дивизия, если в каждом батальоне нет и одной трети личного состава, в обоих полках артиллерии в пять раз меньше положенного что-то около одного пехотного полка.
- Послали бы вместо тебя офицера, да нет ни одного разведчика с опытом, - пояснил ему начальник штаба, - нашему полку разведка вообще не полагалась: тыловой полк, охранный... В общем, считай себя уже в ином звании и с подчиненными обращайся соответственно.
Что значит "в ином звании" и как он теперь должен обращаться с подчиненными, Стрекалов не понял, но на всякий случай сказал "слушаюсь". От начальника же штаба он узнал, что окруженная группировка не сегодня-завтра предпримет наступление с целью прорваться к своим. Силы полка Бородина растянуты вдоль всего юго-западного края огромного Ровлянского лесного массива.
- Это только так говорится, что в квадрате пятидесяти километров. На деле все сто, а может, и больше. Когда фронт двинул в наступление, тут бы вперед, и вперед как можно быстрее... Добивать их было некому: все брошено в наступление. Думали - сами сдадутся, а они вон чего задумали. Ты представляешь, что могут натворить в незащищенных тылах несколько тысяч отборных головорезов? - Стрекалов кивнул, он представлял... - Чтобы этого не случилось, вы, разведчики, должны выяснить, в каком месте намечается прорыв. Туда соберем все силы и, возможно, удержим...
- Ты идешь не один, - сказал капитан Ухов, - одновременно посылаем три группы. Для верности...
Стрекалов понимал и это.
- Группа твоя маловата, - сказал ему командир саперной роты, - а то бы дал тебе самого лучшего подрывника.
- Зато даем тебе рацию, - сказал начальник связи. - У других нет. Не хватило... И радиста. В случае чего... в случае, если он не сможет, будешь передавать сам. Дело нехитрое, к тому же, говорят, ты с этим делом знаком...
- Знаком, - подтвердил Стрекалов. - Не так чтобы очень, но передать, если нужно, могу.
- Особенно не злоупотребляй, батареи береги. Сам не садись - мы знаем почерк радиста, твой не знаем. Без надобности не садись... А вообще, радиста береги как зеницу ока. Дело знает, но сам зеленый.
- Необстрелянный? - встрепенулся Стрекалов. - Зачем же такого...
- А где взять другого? Мятлову ты сам не возьмешь...
- Не возьму, - согласился Сашка.
- И это известно. - Начальник связи засмеялся. - А кстати, почему? Что ты имеешь против женского пола? Воюют они не хуже нас с тобой...
Стрекалов молчал. Перед ним в который уже раз всплыло посиневшее от удушья лицо Вали Рогозиной, ее открытые, подернутые мутной пленкой глаза...
- Их посылать нельзя, - сказал он угрюмо.
Стрекалов вздохнул свободней, поняв, что ему сказали все, что должны были сказать, и теперь слово остается за ним. Однако его еще долго не отпускали из штаба, расспрашивая о родных, записывая домашний адрес, и военврач, невысокая полная женщина, ласково глядела на него и совала ему в карман плитку американского шоколада.
- Братишка у меня дома остался... Уж очень на тебя похож!
От врача пахло земляничным мылом и карболкой.
На батарею Стрекалов пришел, когда расчет спал. Расход на него Уткин не оставил - был уверен, что Сашка голодным не останется. Повар Лешко, хоть и не был Сашкиным земляком, сжалился и дал порцию картофельного пюре да еще сдобрил его куском комбижира. Потом Сашка помог ему написать письмо любимой и за это получил миску аппетитных поджарок со дна котла. Только когда на кухню пришли Осокин и Грудин чистить картошку, Стрекалов покинул гостеприимный кров и отправился к себе в землянку.