Драганов прислушался, потом осторожно выглянул наружу.
- Тихо чегой-то. Хуже нет - вот так... Хочешь, я тебе про нее расскажу? Про Глафиру?
- Не время, Семен.
- А другого не будет. Вот, значит, познакомились мы в сорок первом. Она нашу роту из окружения выводила. А после лесами вела... Короче, стали мы вроде как муж и жена. Потом она вернулась, мы дальше пошли. Как счас помню, говорю ей: "Прощай, Глафира Иванна!" А она мне: "Не говори так, Сема. До свидания..." Я опять свое, она в слезы...
- Семен! - Стрекалов поднял руку. - Давай попробуем. Вроде нет никого.
Драганов не ответил. Он молча раскладывал возле себя трофейные гранаты.
- Семен! - сказал Стрекалов. - Мы должны уйти, понимаешь?
Драганов молчал.
- Ты что? - Стрекалов толкнул друга в плечо. - Не слышишь?
- Слышу, - Семен впервые поднял глаза. - Я ведь все понимаю, Саня. Ты свое дело сделал, тебе можно и за медалью рвать, а для меня одно осталось... Ну, чего уставился? Не узнаешь?
- Товарищ старший сержант Драганов!
- Брось, Саня. Был Драганов, да весь вышел. Поминай меня теперь как убиенного на войне Семку Драгана. Мать говорила, будто это и есть моя настоящая фамилия: отец-то хохол был... А тебе я пособлю. Пособлю, Сань, не сомневайся.
- На чужом хребте в рай собрался? Хорош! Драганов выпучил глаза от изумления.
- Ты что, офонарел?
- Легкой смерти ищешь, да? Вы, дескать, тут деритесь с фрицами, освобождайте, спасайте, а я по-быстрому! Чтоб без мучений! Эх ты! Ребята небось думали: Семен отомстит... Черта лысого! Он в рай собрался. Дурак! На, бери свои гранаты, подорвись на них, я знаю, это легко, только кто потом из твоего автомата стрелять будет, знаешь? Фрицы! Возьмут и выстрелят в меня, в твою Глафиру, в любого из твоих друзей!
Сашка перевел дыхание. Семен слушал, по-бычьи опустив голову.
- Все?
- Все.
- Агитатор... Думаешь, сейчас Семен Драганов слезу пустит? Нет, Саня, далеко тебе до нашего замполита. Тот, если начнет мораль читать, - до кишок продирает... А в одном ты прав, кореш: рано я в рай собрался. Так и быть, ради тебя еще немного погуляю.
Он стал рассовывать по карманам "лимонки".
- Давно бы так.
Стрекалов первым пошел к выходу и осторожно высунул голову из землянки. Снаружи отчетливо прозвучала команда:
- Русс, сдавайся! Стрекалов сделал шаг назад.
- Много их? - спросил Драганов.
Сашка не ответил. Так вот почему немцы не забросали землянку гранатами? Им нужны живые!
- Много их? - повторил Семен и тоже высунулся до плеч. Тот же голос прокричал снова:
- Сдавайтесь! Вы окружены!
- А это видел? - прокричал Драганов и выстрелил на голос. И тотчас пулеметная очередь ударила в бревна землянки.
- Санька, у них пулемет.
- Сам слышу, не глухой. Где он?
- Не знаю.
- А ну, еще раз!
Семен поднялся и, далеко выставив автомат, выстрелил одиночным. И снова пулеметная очередь - в верхний край дверного проема. Стрекалов - он прятался в это время за косяком - определил:
- Он справа, за грудой камней.
- Это ж совсем рядом! - обрадовался Семен.
- Да, близко, - подтвердил Стрекалов. Они посмотрели друг другу в глаза. - Повеселим фрицев, Сема?
- Напоследок - это можно, - согласился Драганов и громко крикнул: - Эй вы! Обождите стрелять! Мы вам тут подарочек приготовили.
Он подхватил ящик с РБМ, вышел с ним наружу, постоял, озираясь по сторонам, затем поднял рацию над головой. Но вместо того чтобы бросить ее на снег, с силой хрястнул о камни.
- Получайте!
Кто-то выстрелил из пистолета в воздух, заругался сердито. Драганов ввалился обратно в землянку, отошел от двери подальше. - Сань, пулемет накрыть - плевое дело. Это я сработаю. Ты сними гада с землянки - целит прямо в спину!
- Где остальные? - спросил Сашка.
- Метрах в сорока, за деревьями, полукругом. Ближе боятся... Давай все барахло в мешок.
- Зачем?
- Сейчас увидишь.
Драганов сложил в вещмешок питание к рации, два чьих-то тощих рюкзака, обломки дерева.
- Мало...
Стрекалов снял эсэсовскую шинель, свернул, отдал Драганову.
- Теперь хватит! - Драганов взвалил мешок на спину. - Значит, так идешь за мной следом, вплотную. Как только откроется этот гад на землянке, бей! И сразу - вправо, туда, где пулеметчик.
- Но...
- Не бойся, я его раньше прикончу. Солнечный свет на секунду ослепил Стрекалова.
Темная фигура на крыше землянки дернулась. Сашка нажал спусковой крючок. Позади гулко ухнул взрыв. Стрекалов в три прыжка достиг каменной гряды, нырнул за нее головой вперед. Семен уже лежал у пулемета.
- Гляди, обходят!
Стрекалов первой же очередью уложил четверых, Драганов из пулемета столько же. Немцы прятались за деревьями, ложились в снег, били по каменной гряде суматошно, почти не целясь. Под ногами у Сашки корчился в агонии немецкий пулеметчик.
Драганов, убедившись, что немцы отошли, вытер вспотевший лоб.
- Что дальше?
- Что-нибудь придумаем. Теперь уже легче... Стрекалов оглянулся. Позади - крутой обрыв, за ним ровное поле, дальше - лес. Сашка на глаз прикинул расстояние до опушки.
- Семен, пока они не очухались, беги! Драганов отрицательно помотал головой.
- Давай ты, я прикрою.
Сашка медлил. В щелях между камнями он видел, что немцы приближаются ползут по снегу.
- Не медли, Санька, беги! - Драганов, прищурясь, водил стволом, выбирая ближайшую цель.
Стрекалов прыгнул с обрыва, зарылся в снег по самые плечи. Наверху снова заработал пулемет.
В перерывах между очередями Драганов оглядывался и видел, как по белому полю, утопая в снегу, нестерпимо медленно тащится Стрекалов. Немцы его пока не видели - весь их огонь был сосредоточен на Драганове.
- Наддай, Саня, наддай, - шептал Семен. Еще минута - и они заметят его, маленького, одинокого, и пришибут, как муху на скатерти. И вдруг Стрекалов остановился. Нет сил бежать? Ага, смотрит в его сторону... Грустная улыбка трогает колючие губы Драганова.
- Поздно до тебя дошло, Саня... Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Гитлеровцы заметили Сашку, когда до лесной опушки оставалось метров пятьдесят. Но их пулемет все еще у русского, а для автоматов расстояние великовато. Между тем Сашка лег в снег и изготовился для стрельбы. Он ждал Семена. Вот-вот умолкнет пулемет, Семен прыгнет с обрыва, побежит через поле, и он, Стрекалов, прикроет его отход.
Потом они вместе рванут через лес и еще засветло будут возле Алексичей, а оттуда до своих рукой подать...
Но пулемет не умолкает. Издали Стрекалов видит, как по крутому склону ползут эсэсовцы, обходя Драганова сзади. Командует ими коренастый офицер с резким, пронзительным голосом.
Стрекалов ползет вперед, потом останавливается] тщательно прицеливается и бьет по офицеру. Тот замечает Сашку и что-то кричит. Человек двадцать сразу же направляются к Сашке. Наконец-то! Он расставляет локти, устраивается поудобнее. Снег глубок, и немцы двигаются медленно. Но почему же не умолкает пулемет? Самое время Драганову бросить его и уходить. И вдруг сержант понял: Семен не уйдет.
Чуть приподнявшись, Сашка кричит изо всех сил:
- Семен, ко мне!
Одна пуля ударила в плечо, вторая осой впилась в бок. Сержант поспешно ткнулся в снег и слышал, как на спине пули царапают ватник. Несколько раз он делал попытки поднять голову или отползти в сторону, но немцы стерегли каждое его движение.
Наконец пулемет замолчал. Эсэсовцы, решив, что с пулеметчиком покончено, поднялись и двинулись к Стрекалову, больше не опасаясь за свой тыл. Сержант уже видел перед собой тускло блестевшие каски и темные пятна лиц под ними, слышал скрип снега под сапогами, команды коренастого офицера и позвякивание котелков, привязанных к ранцам. Сашка выбрал офицера, тщательно прицелился и нажал спусковой крючок. Вместо очереди послышался легкий щелчок. Сержант похолодел. Запасного магазина у него не было, пистолета тоже...
Полукруг эсэсовцев сжимался. И одновременно с ним сжималось Сашкино маленькое, всегда так верно служившее ему сердце. Сашка ясно ощущал его торопливые, прощальные толчки...