— И какой же заклад ты ставишь в этом твоем… состязании? — спросил делло Боско, выкручиваясь из лап англичанина.
Магистр Стефен расхохотался:
— Если победишь — проси, чего пожелаешь. Да только не выйдет. А что до меня, так все, что я собираюсь сделать — зашвырнуть тебя в навозную кучу, как ты того заслуживаешь за свою дерзость.
— Пустозвон, пустозвон, — глумился делло Боско. — Ну, раз уж ты меня вызвал, я имею право спрашивать первым. Идет?
— Давай-давай. Все решает последний вопрос, а не первый.
— Что ж, замечательно. Тогда ответь мне, если можешь, какова разница между русалкой и мелюзиной?
— Похоже, ты питаешь пристрастие к чудовищам, — заметил магистр. — Несомненно, таково свойство твоего характера. Отвечаю: немецкие герольды неравнодушны к мелюзинам и изображают их с двумя хвостами, тогда как у русалок один хвост.
Делло Боско пожал плечами и поднял руки. Магистр Стефен сказал:
— Теперь моя очередь. Почему полоса на правой стороне герба свидетельствует о незаконном рождении его владельца?
— Потому что все англичане говорят по-французски так же дурно, как ты,
— ответил его противник. — «Barre» по-французски означает «изгиб», а английское «bar» — прямую линию. Так вот, и младенцу ясно, что «изгиб на правой стороне» означает незаконнорожденного отпрыска, тогда как прямая полоса всегда делит щит строго пополам и не может находиться ни на левой, ни на правой его стороне.
Стоя на улице, они забрасывали друг друга вопросами, столь же быстро получая на них ответы. Гнев магистра Стефена вскоре угас, сменившись спортивным азартом. Весь его ум был нацелен на то, чтобы находить каверзные вопросы и отвечать делло Боско. Некоторые вопросы противника заставляли его попотеть. Где бы итальянец ни учился геральдике, он был настоящим знатоком.
Магистр Стефен очень удивился, обнаружив, что на улице сгущаются сумерки.
— Может, прервемся ненадолго, закусим жареным каплуном с бутылочкой вина? — предложил он. — Потом поднимемся в мою комнату, чтобы завершить наш спор.
— Как же, о брюхе ты заботишься в первую очередь, — съязвил делло Боско, но все же вернулся с англичанином на постоялый двор, откуда они вышли несколько часов тому назад.
Отдохнув, магистр Стефен взобрался по лестнице наверх, где находились каморки для постояльцев. В одной руке он нес зажженную свечку, а в другой
— новую бутылку. Магистр зажег лампу, развернул свой соломенный тюфяк и указал делло Боско на расшатанную скамеечку для ног, составлявшую всю обстановку комнатушки.
— Моя очередь, не так ли? — спросил магистр Стефен. Когда итальянец кивнул, он продолжал: — Назови мне единственный британский герб, на поле которого нет вообще никаких фигур.
— Чума порази тебя и всех британцев, вместе взятых.
Итальянец придал своему подвижному лицу выражение глубокой задумчивости и долго сидел молча. Когда магистр был готов уже ухмыльнуться, он сказал:
— Кажется, знаю. Это не у Джона ли Британского, графа Ричмонда, герб с горностаевым мехом — с черными мушками по белому полю?
— Проклятие! — возопил магистр Стефен, а делло Боско вздохнул с облегчением.
Потом он предложил собственную загадку:
— У какого геральдического зверя три тела и три уха?
Магистр Стефен вздрогнул. Он торопливо принялся перебирать всех известных ему чудовищ. У льва триединого всего одна голова с обычным количеством ушей. У химеры — нет, у нее три головы, но всего одно тело. Гидру изображали по-разному, когда с семью головами, когда с тремя, но опять-таки с одним телом.
— Что, сдаешься? — спросил делло Боско. В свете лампы его глаза казались неестественно большими, они были уже не черными, а словно отливали темно-красным, чего магистр раньше не замечал, а теперь, заметив, расстроился еще больше.
Этот жаркий, наглый взгляд вызвал у него желание дать деру — почтенный магистр почувствовал себя кроликом, попавшим в лапы волка! Ну конечно, кролик! Обрадованный, он издал сдавленное хихиканье.
— Тройной кролик Гарри Уэлла! — воскликнул магистр. — Три фигуры расположены наверху левого и правого поля, и внизу каждая соприкасается с остальными только одним ухом в том месте, где должно быть перекрестие!
Делло Боско снова вздохнул и расслабился. Не в силах оправиться от пережитого потрясения, магистр напряг свой мозг в поисках подходящего для отмщения вопроса.
— Скажи, как правильно называются те ступени, которые положено изображать у подножия Голгофского Креста?
Но делло Боско ответил сразу же:
— Грисами.
Затем он задал свой вопрос, касающийся одного из самых запутанных правил геральдики.
Магистр Стефен попросил его повторить, потом наконец справился и с этим.
— Вторая и третья фигуры — на пересеченном красном поле, — закончил он, задыхаясь.
— Не упомяни ты, что первая и четвертая помещаются на «лазурном с тремя полосами поле», я бы выиграл!
— Да, знаю.
Несмотря на то, что магистр Стефен дал правильный ответ, он почувствовал, что ход соревнования изменился. Он занервничал и задал первый же вопрос, который пришел ему в голову. Делло Боско ответил не задумываясь. Следующий вопрос итальянца был таким заковыристым, что предыдущий, заставивший попотеть магистра, показался детской забавой.
Магистр Стефен одолел его с огромным трудом и тут же надолго припал к бутылке. И вновь его противник с легкостью решил его загадку, и вновь ответил ему вопросом невообразимой сложности. И так повторялось несколько раз, и на каждый новый вопрос магистр отвечал все более медленно и неуверенно. Делло Боско же ни разу даже не запнулся.
В магистровой лампе почти кончилось масло. В неровном трепещущем свете делло Боско стал казаться крупнее, словно ему прибавляла сил растерянность магистра. Задав очередной вопрос, он подавался вперед, упираясь руками в колени, словно гончая, почуявшая запах крови, ожидая, когда магистр пробормочет свой ответ.
Он задал магистру Стефену следующий вопрос, касающийся различия английской и континентальной систем обозначения младшей ветви рода, проявляя такую поразительную ученость, что отчаявшемуся англичанину все же захотелось записать кое-что в свою книжицу. Но для этого не осталось времени. Лениво потянувшись, делло Боско сказал:
— Боюсь, мне уже наскучила эта игра. Ну вот тебе наконец последний вопрос: какой герб у дьявола?
— Какой? Да только сам дьявол это знает! — вскричал магистр Стефен.
И в ту же секунду лампа погасла, и все же в комнатке не стало темно. Потому что глаза Никколо делло Боско горели, как угли, красным огнем. Когда он заговорил, его голос стал более низким, сочным, без признаков итальянского акцента.
— Похоже, ты не знаешь. Что ж, тем хуже для тебя. Ты поступил непредусмотрительно, поспорив с чужеземцем, — да я уже говорил, что ты глуп.
Делло Боско усмехнулся:
— А теперь пора выполнить условия нашего пари. Что ты тогда сказал? «Дьявол меня побери, если ты знаешь больше»? Ну, это можно устроить.
Он бросился вперед и схватил магистра Стефена когтистыми лапами.
Делло Боско не упомянул ни о том, что близ Фиренцы, в Темном Лесу, стоит таинственная Гора, ни о воротах на этой Горе, ни о надписи, высеченной на них.
— «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — прочитал магистр Стефен, проносимый в ворота. Даже в таком бедственном положении он успевал смотреть по сторонам. Магистр закричал:
— Неудивительно, что вы так хорошо знаете Вергилия!
— Конечно. Ведь он живет у меня.
Потом мелкие демоны подхватили новую жертву, принесенную их хозяином. Чтобы было ясно, кому они служат, у них тоже имелись гербы: три лягушки на алом поле, разделенном золотом. Магистру Стефену это показалось очень забавным — но ненадолго.