А братва со своими понятиями? Раньше на сходняках бандиты вопили, что хороший мент — мертвый мент. А теперь втихую сдают этим самым ментам не только простых бойцов, но и лидеров дружественных и конкурирующих группировок. Своих сдают. А потом, опять же на сходняках, языками цокают: вот, блин, а, таких нормальных пацанов повязали.
И так же, как мент может оказаться, слетев со своего насеста, в тюрьме или даже по другую сторону черты, так и вчерашний бандит завтра вдруг неожиданно взлетит на насест еще более высокий. Во власть, например. Хотя ни для кого не будет секретом, чем он занимался раньше и откуда у него столько денег на предвыборную кампанию. Правила игры, короче говоря, постоянно меняются.
Практически вся питерская братва — и быки, и авторитеты — в компьютере. Но обольщаться по этому поводу не стоит. Предъявить им с кондачка нечего. Можно, конечно, вязать их пачками, но труд это зряшный. Показания можно добыть любые, даже самые, казалось бы, невероятные. Ни один супермен не выдержит и десяти часов допроса третьей степени. Беспощадный свет прожекторов и физическое воздействие прекращают бессмысленное запирательство, и запекшиеся от жары и жажды губы, едва шевелясь, шепчут признания. Погрузиться глубоко в истину может помочь, если необходимо, и фармакология. Пентонал — замечательное изобретение. Эликсир правды. Я уж не говорю про электроды, приставленные к гениталиям, или примитивный детектор лжи. Все, что надо, — есть. Но… Даже при наличии серьезных оснований для ареста мы не всегда это делаем. Материалы должны бить наповал. Иначе, как всегда, восторжествует крылатый бандитский лозунг: милиция посадит — суд освободит! И если прокуратура ментовские драконовы меры поддерживает, то суды, едва дела попадают к ним, разваливают их до оснований. То ли судьи запуганы, то ли не зря говорят: приговор суда — как парная говядина: чем мягче — тем дороже. И даже если удается-таки упечь какого-нибудь бандюгана, он все одно скоро выйдет: долго на зонах парятся только так называемые мужики.
Так за что бороться? И с кем, и как, если сегодняшние «организованные» бандиты — это далеко не только тупомордые и бритоголовые торпеды. Это еще и сильная, в отличие от государственной, экономика. Напрямую связанная к тому же с политикой. Это государство в государстве. Это легализация, это крупный бизнес. Это, в конце концов, серьезный и неутомимый труд. Если бы население нашей страны трудилось с такой же самоотверженностью, с таким же упорством, как бандиты, Россия давно бы уже выкарабкалась из дерьма.
Именно поэтому я предпочитаю договариваться, а не воевать с бандитами.
Удав
Погоняло Удав братва подогнала мне не в тему. Удав — тварь медлительная и какая-то ленивая, отколотая, сколько их видел, а я по жизни пахан шустряковый, в борзой масти, и голыми руками меня не заделаешь. Но кликуху приклеили, когда еще по малолетке первый раз чалился, и с ней теперь, видать, и ласты заверну. Кликуху не выбирают, с ней живут и умирают. Удав так Удав.
Положение в бандитской тусовке определяют бабки. Больше бабок — выше положение. Проще некуда. Всю жизнь я добивался того и другого. Когда-то давно меня косил такой наивняк, что сумма в несколько тысяч казалась мне целым состоянием. И я, дурачок, мог закупить кабак на пару суток и беспробудно гудеть в компании откинувшихся урок. Я брал в ладонь червонцы, будто карты, разгонял их веером и поджигал над столом. Халдеи синели от злости, а я ловил ха-ха. Потом я швырял под стол пачку бабок — и халдеи ползали на коленях, собирая их, рыча друг на друга, как собаки. А я ловил ха-ха еще громче. И казался себе богатым. А потом построение коммунизма в отдельно взятой стране завершилось, и понятия о богатстве сместились.
Теперь о нашей группировке ходят легенды, а молва приписывает нам подвиги, которых мы не совершали. Но кое-что соответствует действительности. Мы, например, и впрямь никогда не возводили в культ физическую силу, как это делают, допустим, тамбовцы. Ну на кой хрен нам качаться, если можно кинуть гранату? И если тем же тамбовцам, рядовой братве, категорически запрещено бухать и сидеть на шмыгалове, то у нас с этим проще. Пей, торчи, если дурак, сколько угодно. Но как только перестанешь быть полезным организации, как только кайф станет тебе мешать шерудить рогами и ты начнешь гнать чернуху, включать дурака или, не дай Бог, крысятничать — так тебе и настал кобздец!
Даже на моем уровне, хоть я, казалось бы, давно уже в уважухе, приходится все время быть начеку. Борьба за власть ведется постоянно. Ежедневно. Ежечасно. Ежеминутно. Даже самый могущественный и мудрый авторитет все время ходит по краю. Пусть он постоянно заботится о братве, добывает ей кусок хлеба, пусть он по всем понятиям правильный пахан, но стоит ему запороть косяка — и он сразу же попадет под замес завистливых сволочей. Которые только и ждут его ошибки. А стоит слечь с тяжелым ранением, или уехать на некоторое время по делам за бугор, или мусора тебя окунут в СИЗО — так сразу и начинаются разводки внутри братвы. Кто кому за что и сколько. И это не говоря о постоянной войне с другими группировками. В принципе я ничего не имею против этой затяжной войны, но не люблю это дело в основном потому, что оно стоит времени, денег и людских резервов. И в том числе — потерь. Когда боевые действия уже просто необходимы, мы прибегаем к ним. Но стараемся делать это в крайних случаях. Это мешает нам зарабатывать деньги. Это экономически невыгодно.