— Да это так... Показалось, — Ткаченко стал очень бледен.
— Не плутуйте, Приходько! Вам удалось найти второго близнеца. Да?
— Да.
— Интересно. Как?
...Примерно год назад группа врачей была направлена в Уральский детдом для диспансеризации. В кабинет Ткаченко вошел мальчик.
— Фамилия? — небрежно спросил врач, не поднимая глаз от стола, где лежали карточки детдомовцев.
— Витя Козырев.
Будто током ударило Ткаченко. Кинул на вошедшего взгляд, и сразу лицо мальчика ему напомнило Анюту. Не поверил. Хотя эшелон с эвакуированными ушел именно в сторону Уральска.
— Как ты попал в детдом?
Мальчуган пожал плечами:
— Мать погибла под бомбежкой. Отец — на фронте...
— Сам из здешних мест?
— Не знаю. Наверное, нет.
Несколько раз после того случая видел Ткаченко Витю Козырева, но не было уверенности, что мальчик из Полтавы. А вот сейчас... Какое поразительное сходство с Олегом. Так могут быть похожими лишь близнецы.
Выслушав рассказ, Грюнке задумался.
— Хорошо. Скоро к вам явится от меня человек. Добудьте и передайте ему фотографию Вити Козырева.
Человек от Грюнке прибыл скоро. Передал Ткаченко изрядную сумму денег и получил нужную фотографию. А через полгода снова прибыл посланец. С деньгами привез и инструкции. Предлагалось установить наблюдение за Виктором и раз в два месяца письмом на Москву «до востребования» сообщать, чем мальчик увлекается, как идут занятия. Так за границей узнали, что Козырев отличный футболист и баскетболист, и стали натаскивать по этим видам спорта его двойника.
В сентябре 1951 года Ткаченко снова встретился с Грюнке. Сидели за бутылкой коньяка. Грюнке был необычно мрачен. Изрядно подвыпив, проговорился:
— Не для этого готовил Альберта. Ладно. Обсуждать не будем. Видно, будет у вас, Приходько, новое начальство. Выполняйте их волю, как мою. Слушайте задачу...
План убийства Виктора Козырева и замены его Альбертом Креббом Ткаченко выслушал со страхом. Но отступать было некуда.
41
Обманутый и обворованный
Мучительно тягостно укладывалось в сознании Олега Козырева все то, что произошло. Вчера, перед сном, в камеру вошел тот, в штатском, что рассказал его, Козырева, судьбу. Зашел с пожелтевшей фотографией. На ней молодая симпатичная женщина и военный летчик. Между взрослыми — двое ребят, не отличишь друг от друга.
— Вот вы с Виктором, — указал чекист на мальчиков. — Это ваши отец и мать.
Раннего детства Козырев не помнил. Только конец войны. Жили они с мамой Гретой на окраине Берлина. Отец с войны не вернулся. Мама говорила, что он был крупным начальником в гестапо, хотел русским людям добра, а партизаны его убили.
Сразу после окончания войны вернулся в Берлин мамин брат дядя Отто Грюнке. Он не раз наведывался к ним и раньше. Дядя очень хорошо говорил по-русски и был рад, что этот язык так здорово «освоил» Альберт.
Однажды, уложив Альберта спать, дядя с мамой очень долго о чем-то говорили. Утром у мамы были заплаканные глаза.
— Нам придется уехать в Америку, — сказала она. — На днях там умер наш старший брат и оставил нам хорошее наследство.
В Америке они поселились в Чикаго. Дядя Отто Грюнке со своей семьей жил неподалеку от них. Устроиться на хорошую работу маме не удавалось. Она часто плакала. Он как-то вытер ей ладошкой заплаканное лицо, погладил волосы и спросил:
— Мама, ну почему ты все плачешь и плачешь?
— Так, сынок. Папу часто вспоминаю.
Но мама Грета, наверное, говорила неправду. Только сейчас это понял Козырев. Он вспомнил один разговор. Мама и дядя Отто считали, что мальчик спит, и вели разговор вполголоса. Мама была раздражена:
— Зачем ты нас сюда привез? Лучше бы...
— Лучше бы болтаться на виселице? — перебил дядя.
— Нам это не грозило.
— Грозило мне.
— Я не вижу перспективы. Я скоро забуду свою профессию.
— Не забудешь. Здесь много русских эмигрантов. И Альберт превосходно говорит по-русски. Главное — практика.
— Зачем она мне? Разве я смогу найти работу по профессии? Вчера мне предложили в бар посудомойкой. Ты понимаешь?.. Посудомойкой! С каждым днем наше золото тает. Скоро я сойду с ума.
— Что легко нажито, легко и уходит, — печально пошутил Грюнке.
— Не остри, Отто! Эта легкость обошлась Гансу петлей.
Мамы Греты вскоре не стало. Занятая мрачными мыслями, она слепо пошла через дорогу перед стаей бегущих машин. Сироту Альберта забрал к себе дядя Отто Грюнке. Трудно судить, относился ли Грюнке к нему по-родственному. Дядя работал в каком-то ведомстве, и часто пропадал на целые недели, даже месяцы.