— Да. Планируем именно на послезавтра.
Степан Герасимович немного подумал.
— Это известно узкому кругу лиц или многим?
— Безусловно, узкому. Но раз машину готовят...
— Понял, товарищ полковник! Вылет обеспечим.
Через час в штаб прибыл и Игнатенко. Совещались, как брать преступников. Лузгину и Приходько решили арестовать прямо на рабочих местах. Тяжелее было с Козыревым.
Идею подал Мельников. Завтра утром сборная гарнизона встречается с командой «Луч». Козырев с утра свободен. Пригласить его на игру, там и...
Козырева допрашивали на следующий день. Кроме Волкова в комнате находились Мельников и Игнатенко. Степан Герасимович испытывающим взглядом смотрел арестованному в глаза. Тот был спокоен. Сидел без погон и постукивал себя по коленкам.
Волков предложил ему папиросу.
— Спасибо. Не курю.
— Чей же тогда в ваших вещах портсигар?
Ни одна жилка не дрогнула на лице Козырева.
— Мой. С папиросами у многих солдат плоховато. А в карауле ночами бодрствовать надо. Вот и угощаю, чтоб дымком сон разгоняли.
— Понятно. Позвольте тогда узнать, как угощаете? Портсигар солдату преподносите или каждому в отдельности папиросу?
Только на миг расширились у Козырева зрачки. Но не растерялся:
— Всяко бывает. В чем вы меня подозреваете?
— В убийстве Яковлева!
Удар был внезапен.
— Меня?.. Шутите, товарищ подполковник. — На лице Козырева блуждала невинная улыбка.
— Хватит играть, Козырев! На какую разведку работаете?
— Никаких разведок я не знаю. Для меня даже странно звучат эти слова.
— Ну, что ж, раз не хотите отвечать прямо, подведу вас к финишу другим путем. Какого числа был в училище выпускной вечер?
— Двадцать седьмого июля.
— А какого числа покинули Подмосковье?
— Пятого августа.
— Почему задержались?
— Девушка у меня там была. Решил немного побыть с ней.
— Была или есть?
— Была. Поссорились мы. Написал ей глупое письмо и...
Степан Герасимович смерил Козырева оценивающим взглядом. Да, такого не сразу сломишь.
— После училища вы поехали в Уральск. Побывали там?
— Нет. В дороге я простыл и попал в Саратовский госпиталь.
Тут Козырев не врал. В его личном деле имелась справка, что он лежал в Саратовском госпитале с острым бронхитом. Госпиталь это подтвердил. Но опытного контрразведчика трудно было провести.
— Итак, выехали в Уральск? Надеюсь, выехали в той форме, что вам сшили в училище?
— Безусловно. На штатский костюм в то время и денег не хватило бы, — улыбнулся Козырев.
— Вот именно, — подчеркнул Волков.
Козырев, похоже, уловил скрытую ловушку, но отступать было некуда. Перешел в наступление сам.
— Товарищ подполковник, говорите прямо, в чем вы меня обвиняете? Происходит какая-то досадная ошибка.
— Досадная ошибка произошла с Маркиным, — отчеканил Степан Герасимович и повернулся к записывающему показания арестованного Мельникову. — Александр Васильевич, пригласи Лузгину.
Екатерина Лузгина вошла в комнату осунувшаяся, сразу постаревшая, но красивые глаза еще не совсем потеряли блеск и смотрели на Волкова открыто и смело. Еще вчера она выложила всю боль души своей Игнатенко.
— Гражданка Лузгина, вы знаете этого человека? — Степан Герасимович показал на Козырева.
Арестованные посмотрели друг другу в глаза.
— Нет.
— А вы, Козырев?
— Впервые вижу.
— Хорошо. Уведите Лузгину. — Степан Герасимович был удовлетворен. — Иван Иванович, попроси сюда Пелагею Денисовну.
Вошла лет пятидесяти полноватая невысокая женщина с очень живыми карими глазами. Они забегали по лицам людей и остановились на Козыреве.
— А эту женщину знаете, Козырев? — спросил Волков.
— Эту?.. — Козырев чувствовал, что здесь подвох. — Так это ж тетя моя из Полтавы!
Волков призадумался: «Откуда он знает Пелагею Денисовну?» И тут догадка: «Моя оплошность. Назвал ее по имени. Все данные о родственниках Виктора хорошо знал Приходько. Натаскал».
— Спасибо, Пелагея Денисовна! Пока свободны. — И когда та вышла, продолжил допрос:
— Козырев, когда вы в последний раз виделись с тетей?
— Виделись?.. Разве война дала видеться? — уклончиво ответил Козырев.
— А ведь тетя недавно приезжала в училище.
— Разве то виделись? — нашелся Козырев. — Пару часов.
Противник был изворотливый. Голыми руками не взять.
— Иван Иванович, пусть введут Приходько, — попросил Волков.
Легкая тень скользнула по лицу Козырева и тут же исчезла. У него было исключительное самообладание.