— Езжай, Дрозд, — скомандовал Дервиш. — И смотри на дорогу.
Дроздов подчинился. Машина снова помчалась по шоссе.
— Свернешь на Каширку, — бросил Дервиш.
Дроздов молча кивнул; крепко сжав губы, он чуть пригнул голову и исподлобья следил за дорогой.
Дервиш некоторое время тоже не раскрывал рта. Иван тем более не мог позволить себе нарушить тишину, установившуюся в салоне. Тихий голос Дервиша прозвучал в этой тишине громом:
— Как они нас с тобой, а, Дрозд? «Самое чистое небо — над Россией»! Ну не подонки ли?
— А что такое? — поинтересовался Иван. — Нормальная фраза. Не соответствует истине, правда, но мне нравится.
Дервиш насмешливо посмотрел на Дроздова.
— Что ж ты не заставишь его проглотить собственный язык, Дрозд? Обещал же…
Дроздов не отвечал. Казалось, он был поглощен дорогой. Дервиш повернулся к Ивану и сказал:
— Видите ли, молодой человек, у нас с Глебом есть на этот счет кое-какие общие воспоминания. Не правда ли, Дрозд?
Дроздов по-прежнему молчал.
— Молчишь? — усмехнулся Дервиш. — Правильно, Дрозд. Молчи. Тебе мне пока нечего сказать. То есть ты не знаешь, что мне сказать. Но я тебе подскажу. Потом. Ты поймешь, что мне нужно, и заговоришь. Обязательно заговоришь. Как вас зовут, молодой человек?
— Иван.
— Очень приятно. Меня когда-то называли Монахом, но с тех пор я сменил конфессию и стал Дервишем. Чувствуете разницу?
— Да.
— Замечательно. Вы спрашиваете, что это за слова такие странные? Я скажу вам…
— Монах! — попробовал вмешаться Дрозд, но тот его остановил:
— Молчи, Дрозд, — с угрозой проговорил он. — Я, может быть, в последний раз говорю с нормальным русским парнем. Не тебя же считать нормальным, а? — Дроздов молчал. — Ну вот. Так вот, Ваня, слова эти — не что иное, как пароль. Когда-то, когда мы были молоды и так романтично глупы, нам сказали: как только кто-то произнесет эти магические слова, мы должны понять, что перед нами — чуть ли не посланник Божий, и отложить в сторону все, что можно: оружие, злость, ненависть — и не только протянуть руку этому человеку, но и постараться всячески ему помочь. Эти слова стоили миллиона долларов. Дрозд это может подтвердить. Правда, Дрозд?
Но тот молчал.
— Ну что ж, — усмехнулся Дервиш. — Молчание — знак согласия. Вы хотите знать, молодой человек, откуда мы с Дроздом знаем друг друга?
— Монах!
— Я не Монах, сколько повторять?! — заорал на него Дервиш. — И не встревай, понял? Слишком долго это было только между нами. Да мне и плевать, слушает этот салага нас или нет. Я тебе говорю, понял?! Чтоб ты вспомнил все, скотина! Я столько лет с этим жил, а ты пять минут потерпеть не можешь?! Ты как там сделал свое дело, забыл сразу же об этом, а я… Я только и жил мыслями о той минуте, когда всажу в тебя пулю. Сначала я только и мог, что вспоминать, вспоминать. Потом понял, что схожу с ума. Если не сошел. А потом я стал думать только об одном — как мы с тобой встретимся. Я столько вариантов встречи придумал — не сосчитать! И только этот, наверное, не просчитывал.
— Что тебе нужно? — почти спокойно спросил Дрозд. — Смерти моей? Так стреляй, что ты языком, как баба, молотишь? Квалификацию потерял?
— Э, нет, — засмеялся Дервиш. — Чего нет, того нет. Просто поменял профиль.
— Это как же?
— Просто, Дрозд. Я стал массовиком-затейником. Устраиваю представления для богатых.
— Новогодние елки, что ли?
— Что-то вроде этого. Пожар в гостинице. Обрыв «тарзанки». Обрушившийся вертолет — прямо на поселок. Взрыв двухсот бочек горючего на строящемся аэродроме.
Дрозд ошеломленно повернул к нему голову.
— Взрыв?! Ты?!
— Ага, — кивнул ему Дервиш. — А ты что — не получил моего послания? Капсулу? Мою личную капсулу? «Спартак. К-2»?! Я ее тебе в твою любимую кружку опустил — чтоб не взял кто ненароком.
На Дрозда было больно смотреть. Он еле осмысливал то, что слышал.
— Ничего себе, — выговорил наконец он, — даже про кружку любимую знаешь. Что же раньше-то не убил?
— Есть причина, — ответил ему Дервиш. — Уважительная. Даже две. Первая — пока промолчу, она важная. А вторая — деньги. Я на тебе заработать хотел.
— На мне? — удивился Дрозд.
— Ну да, — кивнул Дервиш. — Я же говорил про представления, помнишь? Сегодняшнюю твою «разборку» собрались посмотреть много лучших людей Москвы. В смысле богатых. Там, из кафе, хороший обзор, хороший мог получиться спектакль. Жалко, сорвалось. Но денежки получены.
— Это ты?! Ты хочешь сказать, что ты все это организовал?! Но как?!
Дервиш покачал головой.