— Ты куда?!
Дрозд помчался в обратную сторону. Ему все надоело. Ему хотелось одного — умереть. Это было слишком даже для него.
Моисей увидел, что «Мерседес» развернулся и поехал в его сторону.
Куда?! Обманули, сволочи, опять обманули! На своей колымаге он не успеет развернуться, потому что этот Дрозд, кажется, развивает предельную скорость, и он не успеет, не успеет теперь за ними!
Моисею показалось, что весь смысл его существования заключен сейчас в этой машине, которая мчалась ему навстречу. Он не может дать ей уйти! Не может!!!
Он вспомнил героев Великой Отечественной войны — в один миг они пронеслись у него в мозгу — Гастелло, Талалихин, еще кто-то. Они могли, а он нет?! Может он! Может!!!
Моисей направил свой автомобиль прямо в лоб «Мерседесу»
— Имя, Дрозд!!! — кричал Дервиш.
Дрозд увидел мчавшийся на него автомобиль, который и не думал сворачивать. Каким-то сверхъестественным чутьем своим он понял, что машина эта мчится на него с одной целью — убить. И он понял, что это все. Что с него хватит. Этот Монах-Дервиш его оскорбил так, что жить дальше нет никакой возможности. Он не сдох там, у «зеленки», ну так пусть это произойдет здесь и сейчас. Этот Ваня тоже — большая сука и смерть свою заслужил!
— Имя, Дрозд!!! — гремел Дервиш.
Иван почувствовал приближение ЭТОГО. Тело покрылось уколами тысяч иголок, в живот проник знакомый холодок…
— Имя, Дрозд!!! Имя… твою мать!!!
— Шахооооо-оо-оо-о-оо-о-о-в!!! — истошно заорал Дрозд, направляя автомобиль на мчавшуюся навстречу машину.
Две дверцы «Мерседеса» открылись одновременно, и в то же мгновение два тела метнулись из салона на обочину, ударились о землю, покатились по склону…
И практически сразу же за этим два автомобиля лоб в лоб врезались друг в друга, в одну секунду превращаясь в груду спрессованного железа. Раздался оглушительный взрыв, и в небо взметнулось огромное пламя, которое моментально охватило искореженный металл.
Иван очнулся в салоне машины «Скорой помощи». Над ним склонилось озабоченное лицо Олега Калинина.
— Ваня! — обрадовался он. — Ну, ты молодец! Как ты умудрился выпасть из машины?!
— Где Дервиш? — одними губами спросил Иван, преодолевая немалую боль.
— Дервиш? — удивился Олег. — Может быть, Монах?
— Оба! — сказал Иван и снова потерял сознание.
Эпилог
— Зря ты не позвал Стрельцова, — сказал Иван Калинину.
Они сидели в ресторане Дома кино — с недавних пор им нравилось здесь сидеть. После того дела, на котором Иван и Олег впервые после долгого перерыва встретились, они именно здесь отмечали его благополучное окончание.
Сейчас они сидели вчетвером: Олег, Ваня и Лена с подругой Ритой Гессен.
Долгое время они разговаривали на отвлеченные темы, как вдруг Иван произнес неожиданно:
— Зря ты не позвал Стрельцова.
— Не может он, — отозвался Калинин. — Не до ресторанов ему.
— Понимаю.
Они еще некоторое время помолчали. Наконец Иван спросил:
— Шахова арестовали?
— Пока нет, — покачал головой Олег. — Знаешь, я думал, что ему все это с рук так и сойдет. Но кое-что изменилось. Сегодня некий господин Сухорецкий из Генеральной прокуратуры затребовал у меня его дело. Значит, появились заинтересованные силы. Это радует.
— А этот… Сухорецкий, не запорет дело?
Калинин улыбнулся:
— Этот? Нет. Уверен. Его собаку зовут Лукино Висконти.
— А при чем тут… — удивился Иван.
— Не знаю, — улыбался Калинин. — Но мне кажется, что какая-то связь тут есть.
Иван пожал плечами.
— А что там с тем, кто врезался в Дрозда? В машине?
— А! — махнул рукой Олег. — Слуга двух господ. Киллер — свободный художник.
— Какие-то сплошные загадки, — произнесла Лена. — Олег, что с тобой сегодня?
— Да, — поддержал ее Иван. — А то ты такой простой обычно.
Все засмеялись.
— Дервиш так и не объявлялся? Не нашли его? — спросил Иван.
— Нет, — коротко ответил Калинин.
Они немного помолчали…
— А Киселев? — спросил Иван. — Так и сойдет ему все с рук?
— Вот уж нет, — покачал головой Олег. — Я же сказал тебе, что дело взял к себе Сухорецкий. Он будет рыть землю у этого подонка под ногами, пока она не загорится.
— Ты мне вот что скажи, — сказал Иван, — при чем тут его собака?
— Он немного сумасшедший, — объяснил ему Калинин. — А я давно уже сказал: только сумасшедший может довести это дело до конца. Безумие мне только помогало в этом деле, несмотря на многочисленные ошибки. Помнишь, как сказал Нильс Бор? «Идея не заслуживает внимания, если она недостаточно сумасшедшая». Это как раз тот самый случай.