Тот остановился в нескольких шагах и, в полной готовности исполнить любое приказание, наблюдал за действиями гостя. Джейми вздохнул и закатил глаза.
- Простите, сэр, - расстроено пробормотал Том, углядев его недовольную гримасу. - Милорд приказал позаботиться о вас.
- Ладно, - сказал Джейми, сдаваясь. - Валяй, можешь помыть мне голову. Только потом уйди.
Том просиял и принялся за дело, демонстрируя навыки идеально вышколенного камердинера.
«Интересно.. чего это он так боится нарушить приказ Грея? - задался вопросом Джейми, - неужели тот отрабатывает на этом пареньке свои навыки владения тростью?»
Потрепанную задницу основательно припекало и, сморщившись, он легкими прикосновениями ладони обследовал седалище, чувствуя неровности вздувшейся кожи и жар напоротого тела, ощутимого даже в горячей воде. «Хорошо бы льда...» - мечтательно подумал Джейми.
Под мягкими, массирующими движениями камердинера он начал улетать, расслабленно откинувшись на бортик ванны. Его уже очень давно никто не касался с такой заботой и осторожностью, и он с удивлением понял, что наслаждается этой немудреной процедурой, будто чем-то немыслимо роскошным. Несколько блаженных минут он плавал в какой-то нирване, совсем отрешившись от реальности, когда все мысли исчезают, а тело становиться неощутимым.
Прохладная вода полилась на его темя, смывая пену. Потом церемония повторилась с той же приятностью и усердием.
- Не соблаговолите ли подняться, ми.. сэр? - вывел его из небытия бесстрастный голос. - Я окачу вас чистой водой.
- Что? - Джейми очнулся и, приходя в себя, испуганно вперился в камердинера. - Послушай, любезный, ты можешь идти, теперь я сам.
- Но, сэр! - буркнул Том с еле заметным негодованием от такого нелепого отвержения его заботы, - Мне не трудно, сэр, и вам удобнее.
Джейми запыхтел от некоторой беспомощности. «Вот привязался зараза! Да что же это такое!»
- Уходи! - слегка рыкнул он - для того, чтобы быть любезным, сил у него не оставалось. Но увидев, расстроенное лицо Тома, смягчился и набрал в легкие воздух, восстанавливая равновесие. - Послушай, приятель, все хорошо, благодарю за помощь. Теперь я хочу остаться один.
- Хорошо, сэр, как пожелаете. Вот кувшин с чистой водой и полотенце. - Том показал на табурет около ванны. - Если что-нибудь понадобится, позвоните в колокольчик.
- Да, да. Хорошо. Спасибо.
Джейми ощутил, что больше всего сейчас ему хотелось бы остаться наедине с самим собой. Задница опять очень неприятно разнылась, и он смертельно хотел спать. Том, наконец, испарился, бросив на него, последний, осуждающий взгляд неоцененного творца. Он в очередной раз вздохнул и закатил глаза, провожая парня взглядом, потом вылил на себя воду из кувшина и, с некоторым трудом, кряхтя, выбрался из ванны. Завернувшись в чистый, похрустывающий лен, на секунду прикрыл набрякшие от усталости веки - чистое блаженство! Которое нарушалось только непрерывной саднящей болью в задней части тела.
Около камина стояло большое, в рост, зеркало в тяжелой резной раме, - ещё одна роскошь, отметил Джейми, удивительная в этом безрадостном месте. Интересно, какие гости посещали покои его светлости? Дамы? Он вряд ли мог представить себе даму, чувствующую себя комфортно в стенах тюрьмы, пусть даже и в покоях коменданта. Еще одна странность, объяснение которой не было шансов получить. Но зато был шанс рассмотреть свои пострадавшие места и может быть как-нибудь образом попробовать снизить изматывающую ломоту и жжение в ягодицах и в бедрах.
Он с трудом подхромал к зеркалу и, скинув мокрое полотенце, развернулся спиной, рассматривая себя сзади через плечо. Спину свою, конечно, он уже видел.
Когда-то в Париже он попросил Клэр подержать одно зеркало против другого и встал между ними. Странной болью во всем теле и тягостной беспомощностью отозвалось у него это зрелище, будто он снова стоял под плетьми Рендолла. Видимо, что-то в его взгляде было такое, от чего глаза жены налились слезами, зеркало дрожало в ее руках, мешая смотреть, но он и так видел каждую черточку в этом месиве переплетавшихся сгустков кожи и мышц. Видел своим мысленным взором, подчинившимся памяти раздираемого на куски тела. А свежие шрамы, полученные в Венворте, ярко розовели поверх всего этого, ввергая его в черную муть паники. Потом Клэр долго обнимала его, разом вспотевшего и дрожащего, и дрожала сама, прижимаясь, в желании дать ему утешение. С тех пор он никогда больше не отваживался смотреть. До сегодняшнего дня.