«Ну, передохнул — и хватит, — сказал себе Юла. — Ну, еще раз…».
Он сказал это строго. И напряг мускулы рук, и шеи, и плеч. Но тело почти не поднялось кверху. А руки так мерзко дрожали. И плечи тоже бил озноб.
«Ну! — велел себе Юла. — Ну же! Умри, а дотянись!».
Он собрал все остатки сил, все свое мужество. Напрягся так, будто сейчас, вот сию секунду решалось, жить ему или умереть.
И он второй раз коснулся подбородком перекладины.
Но тут силы вовсе оставили его. Как тюфяк, плюхнулся он вниз.
— Да… — сказал тренер. Он смотрел куда-то мимо Юльки. — Такие вот пироги, — сказал тренер. Он постоял, подумал. — Ну, что ж, мальчики, пойдемте ко мне.
В кабинете тренер пригласил ребят сесть и сказал:
— Как вы думаете, мальчики, зачем мы открываем спортивную школу?
Вопрос был из тех, которые Венька люто ненавидел. Это был даже не вопрос, потому что любому первокласснику ясно, зачем спортивные школы. Юла и Венька промолчали.
Но тренер, видимо, и не ждал от них ответа.
— Мы открываем спортивные школы, мальчики, — сказал он, — чтобы растить достойную смену нашим прославленным чемпионам. Растить новых мастеров, которые еще выше подняли бы знамя советского спорта.
Тренер остановился, приятно улыбнулся и черными, острыми глазами оглядел ребят. Согласны ли они? Не желают ли что-нибудь возразить?
Юла и Венька молчали.
— Поэтому к нам в школу мы отбираем самых одаренных, самых талантливых ребят, — продолжал тренер. — Самых перспективных. Понятно?
Юла и Венька молчали. Чего уж тут не понять?!
— И учтите: сверху, — тренер указал пальцем куда-то в потолок, — сверху нам спущен точный план. И с нас потребуют. Еще как потребуют! Чтобы мы каждый год давали восемнадцать перворазрядников. Не меньше! Вот какие пироги!.. — Он дружелюбно улыбнулся. Повернулся к Юльке.- A ты, мальчик, не огорчайся. Принять тебя мы конечно, не можем. Сам понимаешь… Бесперспективный ты. Но не унывай. Занимайся физкультурой дома и у себя в школе. Закаляйся, как сталь!
Тренер снова улыбнулся и потрепал Юльку по плечу. Был он такой симпатичный и добродушный и такой спортивный в своем синем тренировочном костюме. Загорелый, мускулистый.
Ребята вышли коридор.
— Сволочь! — хмуро пробормотал Венька. — Какая крупная Сволочь!
Если что-то очень ищешь, в конце концов непременно находишь.
В тот день Юла собрался в школу пораньше. Договорился, что до уроков он у Веньки задачки по физике скатает.
Ну, спустился по лестнице во двор, вдруг видит — что за цирк?
По асфальту вниз головой, на руках, ходит какой-то дядька. Смешной такой. Ну ладно бы — парень молодой. Нет, дядька уже солидный, даже с лысиной. Лет ему, наверно, тридцать. Если не больше.
И вот ходит он вниз головой, в тренировочных штанах и майке. Похоже, что поставил себе дядька цель. Задание. Обязательно весь двор вот так, на руках, обойти. Двор, правда, не ахти как большой, но все-таки. Это ж тебе не комната! Двор!
Стоит Юла, смотрит. А дядька идет, и идет, и идет… Ноги над собой то вместе держит, то стрижет ими в воздухе, как ножницами. Обмерил так-таки весь двор. Опустился. Юльке подмигнул. Доволен.
Ну ясно. Когда какое-нибудь задание выполнишь — всегда приятно. Так уж человек устроен.
«Интересно, — подумал Юлька. — Откуда взялся этот циркач?».
Всех жильцов своего дома Юла вроде бы знает. А этого дядьку впервые видит. Забавный, между прочим, дядька. На щеке у него шрам. Как скобка. И еще — зубы очень приметные. Железные. Все подряд — железные, ровные-ровные. И когда смеется, кажется, у него их не тридцать две штуки, а все пятьдесят — так сверкают. Аж зайчики от них скачут.
Неужто он из какого-то другого дома специально утром к ним во двор забрался, чтобы вверх ногами походить? Странно.
Стоит Юла, размышляет, а лысый дядька меж тем взял гантели (они тут же, возле тумбы, лежали) и стал их поднимать-опускать и по-всякому ими размахивать. А гантели большие, чугунные.
«Наверно, в каждой штуковине килограммов пять, — прикинул Юла. — А может, и шесть? Очень даже просто».
А дядька вдруг, как нарочно, говорит:
— Алло, мальчик! Возьми-ка! — и небрежно так протягивает ему гантели. Обе вместе. Чтобы он их, значит, на тумбу положил.
Ну, Юла — пожалуйста! С радостью! Схватил чугунные эти чушки и — чуть не присел. С виду-то они не очень уж… А тяжелые — жуть!..
А дядька смеется.
Все пятьдесят зубов своих показывает. Рад. Это он, значит, пошутил.