– Что же вы предлагаете? – так же тихо спросил профессор Лоран; лицо его было в тени.
– То, что вам советуют ваши помощники: лечиться и отдыхать, а потом со свежими силами готовить Франсуа к демонстрации и самому готовиться ко всем трудностям и неожиданностям, которые начнутся после демонстрации.
– Хорошо, я подумаю, – без выражения сказал профессор Лоран.
– Вам пора делать укол. – Мишель подошел со шприцем в руке. – Темнеет. Почему мы не зажигаем света?
– Зажжем скоро, Мишель. – Профессор Лоран закатал рукав блузы. – Мне надоел электрический свет.
Мишель посмотрел на него своим странным, холодным и пристальным взглядом.
– Обстановка лаборатории стала для вас отрицательным, раздражающим фактором, – заявил он. – Здесь вам будет очень трудно-выздороветь.
– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал профессор Лоран. – Иди, займись чем-нибудь. Или просто посиди.
– Нелепо сидеть в темноте, когда есть свет и когда столько работы, – бесстрастно проговорил Мишель.
– Ох, и надоел ты мне со своей логикой классного наставника! – сказал профессор Лоран. – Ну, зажги лампу у себя на столе…
Некоторое время все молчали. Когда в углу загорелась лампа под зеленым матовым абажуром, стало видно, что в комнате совсем темно.
– Может, Роже угостит нас чаем? – сказал профессор Лоран. – С тех пор как я перешел на обычную пищу, у меня появились давно забытые прихоти. Вчера ночью мне вдруг неудержимо захотелось паштета, запеченного в тесте…
– Роже приготовит такой паштет, если вы хотите, – серьезно предложил Альбер. – Он, по-моему, все умеет.
Он пошел за чаем. Шамфор сказал:
– Чудесный парень. Вообще вам повезло, дорогой. Такие помощники! Неужели вы действительно боитесь оставить на них лабораторию?
– Не в этом дело, вы же знаете, Шамфор… Просто я не смогу сейчас отдыхать. Можете вы это понять? Не выйдет у меня…
– Не выйдет только потому, что вы так себя настроили.
– Хотя бы и поэтому. Не все ли равно?
– Да ну вас, Лоран! – с досадой сказал Шамфор. – Вы как мальчишка, право!.. Ладно, мне надоело вас уговаривать. Хотите кончать самоубийством
– кончайте, и черт с вами!
– Не говорите чепухи, Шамфор, вы же знаете, что я вовсе не собираюсь кончать самоубийством. Посмотрите лучше Франсуа. Зажги свет, Мишель.
– Раньше покажите мне Поля, – сказал Шамфор. – Зачем вы его брили, кстати?
– А, вы уже знаете? Да просто он выглядел очень уж неприятно с этой длинной реденькой щетиной. Поль, подойди сюда!
– Давно у него появилась растительность на лице? – спросил Шамфор, разглядывая Поля, который безучастно стоял перед ним, слегка ссутулившись.
– Всего два дня, но росла очень бурно.
– Как ты себя чувствуешь, Поль? – спросил Шамфор.
Поль не ответил. Шамфор повторил вопрос.
– Не знаю, – безучастно сказал Поль. – Спина болит. Хочу спать.
– Он опять очень быстро растет, – вмешался Мишель. – За неделю вырос на два сантиметра. И голос у него изменился, стал ниже тоном.
– Почему ты мне об этом не говорил? – спросил профессор Лоран.
– Это было отмечено во вчерашней сводке, – удивленно сказал Мишель. – Вы не помните?
– Теперь вспомнил… Чем ты это объясняешь?
– Мне ведь приходится давать ему стимуляторы в лечебных целях. Правда, я даю гораздо меньшие дозы, чем для опытов, но, вероятно, это и есть причина.
Шамфор продолжал осматривать Поля.
– Он изменился. Я бы сказал, что он возмужал, хотя я его видел всего неделю назад. Но очень слабенький. На воздух его нельзя выводить, хотя бы в садик?
– Луизе будет тяжело…
– Ну, Луизу можно попросить не глядеть в окно на этот час-полтора…
– Надо подумать… – вяло проговорил профессор Лоран. – В самом деле…
– Полю воздух не поможет, – заявил Мишель, снова отходя к своему столу.
– Он неудачен, его надо переделать.
Поль на секунду поднял глаза. Зрачки его так расширились, что глаза показались черными. Быстрая судорога скользнула по его истощенному лицу.
– Поль, ты не слушай. – Шамфор положил руку ему на плечо и почувствовал, что Поль инстинктивно дернулся. – Мишель шутит. Никто тебя не будет переделывать. Ведь правда, Лоран?
– Правда, – рассеянно пробормотал профессор Лоран.
– Вот видишь! Иди полежи, тебе надо отдыхать, – Шамфор ласково погладил руку Поля. – Ты устал, потому что быстро растешь.
Поль снова поднял глаза. На этот раз он смотрел прямо на Шамфора.
– Ты плачешь? – поразился Шамфор.
Поль вдруг сел на пол у ног Шамфора, прижался щекой к его руке.
– Не уходите, – зашептал он, давясь слезами. – Вы хороший, я вас буду всегда любить. Меня никто больше не любит, кроме Пьера, и я никого не люблю. А Мишель хочет меня убить, и профессор тоже, вы им не верьте.
– Лоран, вы что, не слышите? – прошипел Шамфор.
Профессор Лоран устало покачал головой:
– У Поля все еще не прошла болезнь. У него бредовые идеи.
– С вами тут кто хочешь начнет бредить! – взорвался Шамфор. – Зачем вы позволяете своему любимцу запугивать этого бедного мальчика? Что это, в конце концов, за нелепая болтовня о переделке!
– Мальчика? – переспросил Лоран. – Вы сказали: мальчика?
– А что он, по-вашему, – девочка, что ли? Конечно, это мальчик, слабенький, больной, а вы с ним обращаетесь, как с подопытным кроликом!
– Вы с ума сошли, Шамфор. По-вашему, я жесток с Полем?
– Почти так. Вы слишком равнодушны к нему. И Мишель…
– Мишеля я убью, – вдруг заявил Поль. – Он злой. У него нет сердца.
Шамфор опять положил ему руку на плечо.
– Нельзя так говорить, мальчик. Мишель заботится о тебе, лечит тебя…
– Если б не я, ты бы умер, когда наглотался таблеток. Ты это знаешь? – спросил Мишель, подходя к Полю и глядя на него сверху вниз.
– Знаю. Ты лечишь меня потому, что боишься профессора. – Поль теснее прижался к Шамфору; он дрожал. – Ты хочешь меня убить.
– Это нелепо. Переделать не значит убить. Я хочу, чтоб тебе было легче. У тебя ведь все время болит спина. А тогда ты будешь вполне здоров, как я.
– А я не хочу быть таким, как ты! У тебя нет сердца.
– Я тебе объяснял, что глупо так говорить. У меня есть сердце, и оно лучше, чем твое. Гораздо прочнее и надежнее.
– Ну и пускай, – упрямо сказал Поль, по-детски оттопыривая губы. – А я не хочу такое, как у тебя. Пусть будет мое.
– Мишель не может тебя переделывать, ты это знаешь, – сказал профессор Лоран. – Могу только я. А я не собираюсь делать тебе операцию. Разве ты мне не веришь?
Поль не ответил. Шамфор погладил его по мягким взъерошенным волосам.
– Иди полежи, мой мальчик. Пойдем, я тебя провожу. – Шамфор встал. – Никто не хочет тебе вреда. Никакой операции тебе не будут делать, ты же слышал. Мишель тоже хочет тебе пользы, и ты на него не сердись.
Они ушли за ширму. Мишель неодобрительно смотрел им вслед.
– Дюкло, что вы стоите у двери? – спросил профессор Лоран.
Альбер отошел от двери и поставил поднос с чаем и печеньем на стол. «Значит, Роже прав, – думал он. – Как всегда, прав. Ну, и нюх у него!»
Шамфор вышел из-за ширмы.
– Вы слышали? – обратился он к Альберу. – Ну, Лоран болен, а вы-то все куда смотрели?
– Я не замечал ничего, – сознался Альбер, краснея. – Поль и до болезни был неразговорчив, а теперь и вовсе замолчал. Я просто ушам не поверил сначала, когда услышал, как он разговаривает.
– Это потому, что вы не подобрали к нему ключа. Да вы и не пробовали, я уверен. Ведь никаких тут сложностей нет. Вообразите себе, что это подросток, измученный болезнями и неправильным воспитанием. Вы что, не видели таких?
– Хорошо, я это учту, – сказал Альбер, разливая чай. – Мы будем с ним разговаривать почаще, постараемся его успокоить.