– Нет, девочка, – сказал дэрд Мактавиш, сжимая ей плечо. – Я не смог найти тебе женихов. Лишь этот парень вызвался сразиться за тебя.
– Неужели никому не нужно наше богатство? – спросила Бетани.
– Девочка, дело не только в этом нормандском рыцаре и его отряде. Нельзя забывать о Вильгельме и его полчищах. Мы изредка совершаем набеги на поля, отбиваем стада, но в остальном у нас связаны руки.
– Господь, сжалься над нами! Сестра, неужели настал день, когда наши рыцари все до одного стали трусами? – воскликнула Мери.
– Придержи свой язычок, девчонка! Невзирая на тo, что ты моя родственница, я пройдусь метлой по твоему заду! – грозно предупредил ее дядя, и Мери тотчас же залилась слезами.
– Дядя Брам, Мери пошутила.
– Как всегда, вы готовы стать на защиту саксов, Бетани? – спросил отец Джон.
– Сейчас начнется, – сказала Бетани, уходя от ответа.
Она постаралась повернуться так, чтобы Брету не были видны сражающиеся воины, но мальчик крутился и вырывался до тех пор, пока не получил возможность наблюдать за происходящим.
Все застыли в напряжении. Нормандские воины и шотландцы собрались в две тесные кучи. Ройс де Бельмаp, расставив для устойчивости ноги, поднял над головой меч.
Молодой шотландец также производил внешне неплохое впечатление, но, судя по возгласам из толпы, большинство считало, что Ройс де Бельмар без труда с ним расправится.
Прозвучал сигнал, и воины сошлись друг с другом. Как только сталь ударилась о сталь, всем стало ясно, чго поединок будет не из легких. Несмотря на разницу в росте и весе, воины оказались под стать друг другу. Звон мечей очень быстро слился в один непрерывный звук.
Бетани не могла поверить своим глазам, глядя на ловкость и силу Фенрира. По словам Ройса, выходило, что молодой шотландец какой-то недочеловек, однако сейчас она видела, что это не так. Как, впрочем, и все остальные. Исход поединка вполне мог сложиться в пользу ее суженого.
Нормандцы затихли, наблюдая за бойцами. Некоторые воины даже взмахивали руками в такт ударам, словно пытаясь помочь своему предводителю.
Брам Мактавиш лукаво улыбнулся, на лице отца Джона появилось блаженное выражение; шотландцы радостными криками приветствовали каждый удачный выпад своего земляка.
Оба бойца уже выглядели уставшими. Оба истекали кровью. Левая рука нормандского рыцаря, рассеченная ударом меча, висела безжизненной плетью; на груди шотландца от плеча до бедра зияла глубокая рана.
Ройс изо всех сил опустил меч; шотландец зашатался, но устоял на ногах. Нормандец как одержимый бросился вперед, словно стремясь пригвоздить своего противника к земле. Его страшные удары стали все чаще и чаще достигать цели.
Внезапно Ройс оступился, и шотландец сделал выпад. Бетани затаила дыхание. Фенрир Гунн, используя свое преимущество, занес меч, но нормандский рыцарь со всей силы ткнул его ногой в пах. Шотландец перегнулся пополам, и Ройс выбил меч у него из рук. Быстро вскочив на ноги, он приставил к горлу северянина острие меча.
– Сдаешься?
– Сдаюсь, – выдавил тяжело дышащий шотландец.
Кивнув, Ройс опустил оружие.
– Все кончено.
Бетани следила взглядом за приближающимися Ройсом и побежденным шотландцем. Окровавленные, в покрытой грязью и пылью изодранной одежде, они нисколько не походили на тех двоих воинов, что выходили на поле битвы. Сейчас они, крещеные нормандец и шотландец, напоминали диких язычников.
Лэрд Мактавиш шагнул им навстречу.
– Ты одержал верх, Ройс де Бельмар. Я с этим не спорю.
Бетани перевела его слова.
– Знай, шотландец: я победил выбранного тобой для Бетани жениха, но сохранил ему жизнь. Следующему человеку уже так не повезет. Передай всем будущим искателям ее руки, что отныне мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть.
– Хорошо, передам, – согласился Мактавиш. Затем он повернулся к племянницам и племяннику: – Теперь поговорим насчет моих родственников.
– Я уже говорил, что рабыню не освобожу, – сказал Ройс, пристально следя за тем, как Бетани переводит его ответ.
– Да. Ты ясно дал это понять. Но я говорю о Мери и Брете, – уточнил Мактавиш, и Бетани с надеждой перевела его слова.
– Они получат свободу, как только ты вернешь мне сокровища, увезенные из этого замка, – сказал Ройс.
Бетани беспомощно перевела его ответ.
Опустившаяся тишина была более оглушительной, чем громкие крики воинов некоторое время назад. Оказывается, Ройс просто играл с ними! Взглянув на дядю, Бетани увидела, что тот разъярен.
– Ты отступаешь от своего слова, нормандский рыцарь? – с вызовом произнес Брам Мактавиш.
Сверкнув глазами, Бетани бросила в лицо Ройсу обвинение дяди.
– Non, твоих родственников освободят сразу же, как только богатства, вывезенные в твои владения, будут возвращены их законному владельцу: мне.
Глава 7
Повернувшись к Бетани, Ройс дождался, когда она изложит его требования.
Девушка же беспомощно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Значит, ему известно о подводах с богатствами замка. Постепенно придя в себя, она перевела слова Ройса де Бельмара, понимая, что остальные потрясены не меньше ее.
– До встречи, – кивнул дядя Брам. – С твоего позволения, я могу попрощаться с детьми своего брата?
– Oui. Ты можешь сказать им adieu,[5] выразив надежду на скорую встречу. В тот день, когда ты решишь, что близкие тебе люди значат больше, чем золото, свершится это радостное событие – но не раньше.
Ройс отошел в сторону, и Бетани взяла дядю за руку.
– Что же делать, дядя?
– Я не верю, что он освободит Мери и Брета даже после того, как я возвращу ему сокровища. – Прищурившись, Брам посмотрел поверх плеча племянницы на нормандского предводителя. Затем он снова повернулся к Бетани, и гнев, наполнявший его взгляд, сменился печалью. – Но тебя я все равно не смогу выменять. Он не собирается отпускать тебя.
– Это не важно. Я хочу, чтобы Мери и Брет были в безопасности.
– Я сделаю все, что смогу. – Поцеловав девушку в щеку, он шепнул: – Смелее, девочка моя. Что-нибудь мы обязательно придумаем. – Затем, подхватив Брета на руки, шотландец сказал: – Заботься о своих сестрах, парень. И ничего не бойся.
Мальчик отчаянно закивал, и Брам, опустив его на землю, взъерошил ему волосы.
– Уверен, ты будешь достоин имени и памяти своего отца.
Мери, скромная и застенчивая, словно ангел, шагнула к дяде:
– Дядя Брам, я буду беспрестанно молиться за вас.
– Мери, девочка, отец и мать гордились бы тобой. – Он стиснул племянницу в своих объятиях.
Золотая цепочка на шее Мери, сверкнув на солнце, сквозь затуманенный слезами взор показалась Бетани маленькой радугой.
– Перстень отца, – прошептала она про себя, вытирая глаза. И сказала вслух: – Мери, отдай дяде Браму отцовский перстень. Пусть он сохранит его в память о брате. Быть может, нам больше не суждено будет свидеться.
– Но, Бетани… – По щекам Мери хлынули слезы. – Все наше богатство и так у дяди Брама. Этот перстень – единственное воспоминание об отце…
– Знаю, Мери, – ласково произнесла Бетани, оглядываясь, чтобы убедиться, не следят ли за ними нормандцы. – Но у дяди Брама нет ничего, напоминающего ему о родных, в то время как у меня есть ты, а у тебя – я.
Мери сняла цепочку и, надув губки, вложила перстень в руку сестры. Бетани хотела, чтобы дядя сохранил воспоминание о своих родственниках. Если он еще раз подведет их, совесть будет терзать его каждый раз, когда его взгляд упадет на перстень Гэвина Мактавиша.
– Помните о нашем отце.
Бетани торжественно протянула перстень дяде, с улыбкой надевшему его на палец.
– Бетани, ты достойна памяти женщин Нортумберленда. Так держать!
Бетани покачала головой:
– Дядя Брам, помните о нас.
– Не говори глупостей, девочка. Как я могу о вас забыть, имея этот перстень?
Бетани прыснула. Ей очень нравился этот человек. Дядя улыбнулся ей в ответ:
– Веселее, девочка. Еще не все потеряно.