Да уж, ножку! Бетани едва сдержала новый приступ смеха, глядя, как Ги выхаживает вокруг нее, задирая накидку. Странные понятия о красоте у этих нормандцев.
– Неужели это нравится мужчинам?
Широко улыбнувшись, Ги шагнул к Бетани и взялся руками за стол по обе стороны от нее. Он подался вперед, и девушке пришлось отодвинуться назад.
– Non, Бетани, я показал вам лишь кое-какие из женских уловок, к которым они прибегают, чтобы привлечь внимание мужчин. Но сделать так, чтобы мужчине не наскучить, – это уже другая задача. – Он стал совершенно серьезным. – Мужчина выбирает себе в спутницы жизни женщину, отвечающую его чаяниям. Избранница Ройса должна будет предложить ему… – Ги помолчал, заглянув ей в глаза, – …любовь, не ставящую никаких условий, и верность.
Бетани с шумом втянула воздух.
– Он мой враг. – Опустив взгляд, она прошептала: – Я никогда не смогу отдать ему свое сердце.
– Ну хорошо, если вы не в силах дать моему брату любовь, дайте ему то, что предлагает Дамиана… станьте очаровательной женщиной, наполните каждое движение чувством, не оставляющим никаких сомнений по поводу того, что тело ваше изнывает по мужскому прикосновению.
– Что? – недоверчиво спросила Бетани.
– Именно так, – усмехнулся Ги. – И в речи, и в походке Дамианы постоянно присутствует соблазн. Ее платья, более тесные, чем того требует мода, подчеркивают каждый изгиб ее роскошного тела. Раз вы не можете полюбить моего брата, вам придется сражаться с Дамианой ее же оружием.
Его взгляд снова прошелся по груди Бетани; криво ухмыльнувшись, Ги снова предложил:
– Вам надо ушить лиф, чтобы он обтягивал грудь.
Бетани вспыхнула от стыда.
– Ги, перестаньте! – воскликнула она, отталкивая его от себя.
– Бетани, я говорю истинную правду. Если вы собираетесь вступить в борьбу с Дамианой за благосклонность Ройса, вам необходимо отыскать в себе женственность и выставить ее напоказ.
Кто дернул ее за язык? Зачем она согласилась на эти уроки?
– Я все поняла. Мы закончили?
– На сегодня – да. Вы воспользуетесь кое-чем из предложенного мною?
Ха! Ни за что на свете она не будет вести себя так непристойно. Стыд и срам.
– Брет передал мне, что вы будете на конюшне. – С опаской оглядевшись вокруг, отец Джон придвинулся к Бетани. – Вот возьмите, – протянул он ей запечатанное послание. – Это от вашего дяди.
Охваченная радостным предчувствием, девушка вскрыла письмо; когда она узнала его содержание, лицо ее озарилось улыбкой.
– Кажется, сам Господь Бог отвечает на наши молитвы. Дядя Брам отправился в Лондон выручать нас, – сказала Бетани, пряча письмо за пазуху.
– Я буду вспоминать вашего дядю в молитвах.
Потрепав девушку по плечу, священник ушел. Бетани вышла во двор конюшни.
Вдоль изгороди беспокойно кружил своенравный жеребец, черный, как ночное небо. С безумно горящими глазами, раздувая ноздри, благородное животное носилось вокруг остальных лошадей, заставляя их держаться вместе надежнее высокого забора.
Бетани очень соскучилась по прогулкам верхом на своем любимце.
– Иди сюда, Морлок, дай мне заглянуть в твою уродливую мордаху! – Конь послушно подбежал к ней. – Любимый ты мой, застоялся! Эх, помчаться бы сейчас на тебе по полям. Добрая скачка излечила бы тебя от тоски по раздолью и позволила бы мне выплеснуть бурлящую внутри ярость. Помнишь, как мы неслись с тобой, не выбирая дороги, точно за нами гнались демоны! Но от тех забот, что свалились на нас сейчас, никуда не уйти.
– Ты хочешь прокатиться верхом на этом жеребце?
Бетани вздрогнула, застигнутая врасплох внезапным появлением Ройса. Испуг ее тотчас же сменился подозрительной осторожностью. Девушка взглянула ему в глаза.
– Хочу.
– В таком случае я возьму тебя с собой.
Самодовольное выражение его лица не предвещало Бетани ничего хорошего.
– Нет, в этом нет необходи…
Ройс поднял руку, останавливая ее.
– Мне бы хотелось переговорить с тобой наедине.
Бетани, начисто забыв о тревоге, думала теперь только о возможности прокатиться верхом.
– Знаете, все эти знаки внимания испортят меня.
– Не бери это в голову, Анни. Ты по-прежнему остаешься моей рабыней.
– Мне не угрожает опасность забыть об этом. Вы всегда любезно напомните мне о моем месте.
– Морлок – странная кличка для коня. Какой же у него норов? – спросил Ройс, пропуская мимо ушей колкость.
– Сперва я хотела назвать его Ворлоком,[11] но отец не позволил мне искушать судьбу.
– О, – мягко усмехнулся он, – это превосходное животное. Достойное любого имени.
– Да. Я его люблю. – Бетани ласково погладила коня по холке. – Мы каждый день часами напролет скакали по полям и лугам, состязаясь с ветром. Мне недостает той свободы. Ничто не сравнится с ней.
– Большинство женщин смотрит на поездки верхом как на неизбежное зло.
– Нет, я не такая. По-моему, это ни с чем не сравнимое наслаждение. Морлок силен и телом, и духом; и это сочетание делает его прекрасным конем. Но он обладает еще одним, крайне редким качеством: у него есть сердце. Этот конь скорее умрет, чем уступит без борьбы.
Ройс задумчиво посмотрел на нее:
– У вас с этим животным очень много общего. Вы оба не можете признать себя побежденными.
– Мы саксы.
– Это уж точно. Война окончена, Анни. Когда ты прекратишь сопротивление? Нормандцы покорили и вашу страну, и людей.
– Признать себя побежденными могут только те, кто потерял надежду. Я же веры не теряла и сдамся только тогда, когда мне не останется ничего другого, как лечь и умереть.
– Боюсь, такой конец гораздо ближе, чем ты думаешь.
– Вы полагаете, услышав ваши слова, я затрясусь от страха?
– Non. Однако, боюсь, ради тех, кто идет за тобой, тебе придется поступиться некоторыми убеждениями.
– Не читайте мне нравоучений по поводу моих убеждений, – заявила Бетани, понимая, что попытка выполнить просьбу Ройса превратит ее жизнь в сущий ад, где ее будет ждать вечное проклятие.
– Ты вождь, и нравится тебе или нет, люди идут за тобой. Мне доносят, что всякий раз, когда ты получаешь нагоняй, в деревне начинаются волнения. Я не могу терпеть подобное в своих владениях, – сказал Ройс, жестом приглашая конюха подготовить лошадей. – Если бы ты думала о своих людях, ты бы смирилась со своей участью.
– Как вы смеете говорить, что я не думаю о них? Вся моя жизнь посвящена им.
Его слова болью резанули по сердцу Бетани. Доставшиеся ей в наследство обязанности давили на плечи. Нельзя допустить, чтобы люди страдали из-за ее упрямства.
– Предлагаю заключить договор, – сказал Ройс, словно почувствовав, на каком распутье очутилась Бетани. – Если ты перестанешь мне перечить, я отошлю твоих брата и сестру в Шотландию. И в этот день ты в соответствии с нашими законами поклянешься мне в преданности.
Бетани была поражена. Если ее родные будут в безопасности, она вытерпит все, что угодно.
– Поклянитесь всем, что для вас свято.
– Oui. Клянусь.
– Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое обещание?
– Я дал слово, женщина. Это достаточная гарантия! – сердито воскликнул он.
Странно, но негодование Ройса убедило Бетани больше, чем его слова. Только человек чести был бы оскорблен подобным вопросом.
– В таком случае я больше не буду идти против вас, – радостно воскликнула она. – Мои сестра и брат могут уехать сегодня же вечером.
– Non. Они уедут только тогда, когда я буду убежден, что ты твердо решила сдержать данное обещание.
– Я дала слово, Ройс де Бельмар. Понятие чести для меня значит ничуть не меньше, чем для тебя. Я еще никогда не нарушала свое обещание.
– Мне нужно время, чтобы в этом убедиться.
– Ты увидишь, что саксы относятся к данной клятве так же серьезно, как и нормандцы.
– Значит, ты торжественно клянешься своей честью, что в течение одного года не будешь враждовать со мной и чинить препятствий моим начинаниям?