– О, вы, кажется, обещали исполнить одну из ваших песен. Очень хочется послушать, – воодушевила Паолу Джони.
Аудитория зааплодировала, и этого было достаточно, чтобы решиться. Во всяком случае, это лучше, чем исполнять национальный гимн на Ойлерских играх.
– Я захватила с собой гитару, – сказала она с лукавой усмешкой.
Для исполнения она выбрала одну из песен, которые отослала Линде Перкинз.
Огни в студии погасли, только один луч сконцентрировался на Паоле. Она проворно пробежала пальцами по струнам, взяла несколько вступительных аккордов.
– Песня называется «Одинокая леди», – объявила она и начала петь.
Когда ты ушел из моей жизни, осталась пустота…
То, что мнилось небесным, – теперь подобно адскому пламени.
Все на свете не так без тебя… все не так…
О, прошу, вернись. Ты нужен этой одинокой леди…
Твой голос, твое прикосновение, твой поцелуй.
Ты нужен этой одинокой леди… Я не смогу вынести разлуку.
Паола вложила всю душу в песню. Она закрыла глаза, подумала о Мэтте, о том, что почувствует, если однажды он исчезнет из ее жизни. Особенно пронзительно прозвучал второй куплет.
Когда я сплю, ты приходишь в мои сны…
А днем ты в моих мыслях, неважно, чем я занята.
Без тебя все не так, я страстно желаю тебя вернуть.
Без тебя все немило, пожалуйста, возвращайся.
Ты нужен этой одинокой леди… Твой голос, твое прикосновение, твой поцелуй.
Ты нужен этой одинокой леди… Я не могу вынести разлуку.
Когда Паола закончила петь, на пару секунд воцарилась тишина, затем взорвавшаяся овацией. Кто-то даже свистнул от избытка чувств.
– Превосходно, Паола! – воскликнула Джони.
Паола заулыбалась, радуясь такому приему. Это было состояние, чем-то напоминающее их первую ночь с Мэттом.
Мэтт и музыка. Прекрасное сочетание. Когда аплодисменты стихли, и шоу близилось к завершению, Паола вздохнула. Если бы ее композиторская карьера имела продолжение…
Интересно, возможна ли карьера вообще в свете перемен в ее личной жизни…
Взяв пульт, Мэтт выключил телевизор. Он предупредил Рейчел, что приедет в офис только после обеда. Секретарша была удивлена и сгорала от любопытства, ведь шеф ничего не объяснил.
Интересно, через сколько времени о передаче по телевидению узнает Оскар Клейбурн. Держа в руке чашечку кофе, он открыл стеклянную дверь во внутренний дворик, огороженный со всех сторон каменной стеной. Солнечное декабрьское утро, температура – около пятнадцати градусов. Пушистенькая малиновка села на кромку стены и озадаченно посмотрела на уютный дворик. У Мэтта была замечательная коллекция колокольчиков, которые даже при самом слабом порыве ветерка издавали нежный перезвон. Посаженные еще весной бегонии все еще цвели на затененных клумбах и в подвесных корзиночках. Мэтт довольно вздохнул.
В тот момент, когда Паола начала петь, его чувства пришли в смятение, ведь он слышал ее впервые. И впервые мог судить о ее сочинениях.
Мэтт не считал себя знатоком кантри, но ее талант был очевиден. Когда Паола допела первый куплет, он знал, что песня удалась и певица оказалась на высоте. Да еще, на какой высоте! Как зачарованный, он смотрел на нее, вслушиваясь в ее контральто, в меланхоличную мелодию песни. Вероятно, она права, подумалось ему. Если она так же настойчиво продолжит работу над сочинительством, то однажды сможет стать звездой.
Но музыкальный бизнес—это уж Мэтт знал точно – штука сложная и жестокая. Вряд ли можно рассчитывать на серьезный успех, если музыка становиться чем-то вроде хобби. Этот бизнес требует полной отдачи.
На какую-то минуту он встревожился. Конечно, Паола прекрасно понимала, что жизнь с ним заставит отказаться от многого, даже пренебречь карьерой композитора. Это неизбежно. Но несколько недель она и не заикалась о музыке. Какое может быть беспокойство? И все же она не может не чувствовать, что упускает возможность стать знаменитой, богатой, добиться высокой цели. Значит, ему следует сделать так, чтобы она чувствовала себя звездой, чтобы чувствовала, что ее талант ценят.
Мэтт допил кофе и взглянул на часы. Почти одиннадцать. Надо бы отправляться. Но прежде он позвонит Рейчел.
– О, мистер Норман! Хорошо, что вы позвонили. Только что я говорила с мистером Тобайасом, он хотел бы повидаться с вами. Я не смела возразить… сказала, что вы утром в суде, но он подъедет к часу. – В голосе Рейчел прозвучала тревога. – Надеюсь, все в порядке.
Мэтт поморщился. Вот все, что ему было нужно, Бенджамин Тобайас теперь надавит на Оскара Клейбурна.
– Рейчел, вы все сделали правильно. Пожалуйста, возьмите под контроль возможные звонки. Я выезжаю из дома через несколько минут. Договорились?
– Да, разумеется.
– Хорошо. И вот что еще—закажите дюжину роз и отошлите букет Паоле Романо по следующему адресу… – Мэтт продиктовал адрес компании по обслуживанию мини-бассейнов, – и чтобы была прикреплена карточка: Родилась звезда. Достанем шампанское и отметим это. С любовью. Мэтт. – Он улыбнулся, представляя выражение лица Рейчел. – Все записали?
– Да, записала. – Она прочитала все указания, и Мэтт остался доволен. – Что-нибудь еще?
– Нет, пока все. Скоро увидимся.
Когда Мэтт прибыл в офис, у большенство служащих был обед. Хорошее время, чтобы проскользнуть незамеченным без вопросов о причинах его утреннего отсутствия.
Рейчел оторвалась от книги, когда он вошел. Мэтт приветственно махнул рукой.
– Что, хорошая книга?
– Хорошая. – Она показала обложку. Он поморщился, увидя длинный нож в пятнах крови на глянцевой обложке. Это ее обычное времяпрепровождение во время ленча: поглощать дешевые романы, заедая их яблоками.
– Меня кто-нибудь спрашивал? – Он приоткрыл дверь в офис.
– Я вас подстраховала. Ваша почта на столе.
– Спасибо.
Пока он просматривал почту и записи в ежедневнике, пробил час. Зазвонил телефон внутренней связи.
– Здесь мистер Тобайас, – сообщила Рейчел.
Мэтт встал, приосанился и пошел к дверям, чтобы встретить посетителя. Тобайас пожал Мэтту руку и прошел к креслу. Он держался натянуто, и, хотя Мэтт уговаривал себя отбросить беспокойство, тоже чувствовал нарастающий дискомфорт. Он терпеть не мог пререкания. И сейчас его волновал не столько разговор с Тобайасом, сколько в перспективе разговор с Оскаром Клейбурном, который наверняка в курсе утренней телепередачи.
Когда Тобайас уселся в кресло для посетителей, Мэтт обошел стол и занял свое место. Он знал, что необходимо выдержать паузу ради собственной выгоды.
– Одна моя молодая приятельница звонила мне прошлым вечером, – объявил Тобайас.
– Да? – Начало разговора ожидалось другим.
– И сказала, чтобы я непременно утром посмотрел передачу «Хэлло, Хьюстон».
– Так, так, – все становилось на свои места.
– И вам тоже довелось посмотреть шоу?
Серые глаза Тобайаса напомнили Мэтту о холодной стали. Мэтт встретил взгляд спокойно, даже не моргнув.
– Да, – спокойно ответил тот. – Посмотрел.
Вдруг Тобайас расплылся в улыбке. Это было похоже на то, как если бы солнце наконец-то проглянуло сквозь завесу грозовых туч.
– А ведь в ней есть что-то особенное, не так ли?
О ком это он? О Джони Джессан? Не понимая, кого он имеет в виду, Мэтт молча кивнул.
Тобайас наклонился над столом и неожиданно хлопнул ладонью по крышке.
– Знаешь, сынок, у меня были сомнения на твой счет. Думал, может, ты такой же истукан, как Клейбурн и как другие здешние зануды, а я их на дух не переношу. Человек должен быть открытым и прямодушным. Он не должен действовать по каким-то схемам. Тогда он вправе ожидать доверия к себе.
– О, конечно, я согласен, – пролепетал Мэтт.
– Но когда я узнал, что ты тот, в кого влюблена Паола, у меня не остается больше никаких колебаний, никаких сомнений. Потому что Паола знает в людях толк. – Закончив речь, Тобайас встал и протянул руку.