И, как поняла Ксения, девушка бросила во мрак ночной горшок.
В тот момент, когда тот должен был со звоном упасть на каменный пол, потолок вдруг засветился чем-то серым, словно дымкой, а внизу, на полу, началось какое-то странное движение.
Не было звука удара горшка о пол, словно он упал на что-то мягкое. И это мягкое было живым, издающим странное шуршание.
— Что это?— прошептала Лили, боясь пошевелиться. Ксения же осматривала светящийся потолок — неровный, словно в пещере, свод. Почему он стал светиться? Что там, на полу коридора? Какая ловушка их ждет?
— Ай!
— Что?— вздрогнула Ксения, когда Лили вцепилась в ее руку.
— Меня что-то схватило за ногу!
И тут Ксения тоже почувствовала, как упругие и твердые веревки начинают оплетать ее ступни.
— Быстрее на скамью!
Они смогли освободить ноги и через мгновение уже стояли на каменной кровати, вжавшись в холодную, неровную стену.
— Что это?— голос Лили дрожал, хотя чувствовалось, что она пытается справиться с собой и подавить панику.
— Дьявольские силки,— прошептала Ксения.— Не двигайся, они уползают от света...
Но тут над ними тоже засветился потолок, и они смогли разглядеть, что силки вовсе не уползают прочь, а наоборот — размножаются, правда, все медленнее.
Шум постепенно стихал, но девушки боялись пошевелиться.
— Кажется, они остановились,— прошептала Лили. Потолок тоже стал более тусклым.
— Для нас это большое облегчение,— с иронией заметила Ксения, чувствовавшая, как к горлу подкатывает тошнота: от испуга, от голода, от резких движений. Если сейчас упасть в обморок, то уже можно просто не очнуться в объятиях этого доброго растения, что теперь, видимо, занимало весь пол их камеры.
Девушки медленно стали сползать по стене, замирая каждый раз, когда тихое шуршание возобновлялось.
Ксения, наконец, села, поджав ноги, и застыла. А еще говорят, что безвыходных ситуаций не бывает...
Роза Уизли.
Вот не было повода для беспокойства, так Малфой его нашел!
Девушка взмахнула палочкой, убирая в раковину чашку. Она чувствовала на себе проницательный взгляд Тео, но не оборачивалась. Стерпит или спросит? Что он не попытается узнать сам, она была уверена.
Чашка выскользнула из руки и разбилась, Роза автоматически присела, чтобы собрать осколки.
— Палочка,— мягко произнес Тео у нее над ухом, склоняясь над девушкой.
Она улыбнулась ему немного растерянно.
— Твоя рука,— он взял ее ладонь в свою, и только тогда Роза увидела, что успела порезаться. А все Малфой и эта газета!
Тео уже заживлял ее руку, а она все смотрела на каплю крови, что осталась на манжете.
— Расскажешь?
Роза кивнула, с помощью палочки убирая с пола чашку и кровь.
— Ты читал газету?— она прошла за Тео в его кабинет, где он варил какое-то зелье. Помещение было наполнено странными запахами, но Роза давно к этому привыкла и даже часто получала удовольствие, находясь здесь и наблюдая за тем, как он работает.
— Да,— Тео посмотрел на нее, и Роза сразу поняла, что он знает, о чем она.
— Как думаешь, стоит беспокоиться?— она заглянула в котел, возле которого стоял Тео. Там кипела зеленоватая жидкость.— Что это?
— Мазь,— коротко ответил Тео, все еще глядя на нее.— Ты уже беспокоишься.
— В тебе проснулся целитель душ?— пошутила Роза, потянувшись, чтобы поцеловать его в чуть колючий подбородок. Он никак не отреагировал на ее слова.— Ладно, это вообще не я, это Малфой, вечный паникер.
— Мы об одном и том же Малфое думаем?— скептически спросил Тео, обнимая ее, но она почувствовала его иронию.
— Ладно, не паникер, но его подозрительность заставляет везде искать опасность. И теперь...
— У него есть причины,— Тео разжал объятия, чтобы одной рукой помешать зелье.
— Ты думаешь, они такие дураки, что сразу что-то предпримут?— Роза потянула его к креслам.— Да сейчас пусть у Малфоя насморк начнется — все сразу подумают на Забини, потому что еще помнят, как Фриц на выпускном Джима обвинял Малфоя во всех бедах своей семьи....
— Роза,— Тео чуть сжал ее руку.
— Что?— она улыбнулась, потом потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он усмехнулся уголком губ.— Хорошо, я перестала беспокоиться.
— Я старался,— мимолетная улыбка тронула его губы.
— Ты старался?!— шутливо возмутилась девушка.— Да ты и сказал-то два слова!
— Самых нужных,— заметил он, вставая и направляясь к котлу. Она смотрела на его прямую спину и улыбалась: он мог успокоить ее, вообще ничего не говоря. Или же направляя ее мысли в нужную сторону.
Нет причин беспокоиться, она сама это только что доказала. И нечего поддаваться чрезмерно раздутой паранойе Малфоя, для этого есть Джеймс.
— Как думаешь, Присцилла Забини действительно не в себе?— Роза следила за тем, как Тео снимает с огня котел и осторожно переливает зелье в колбу.— Ну, знаю, что ты ее не осматривал, но ведь это возможно...?
— Роза.
Она опять улыбнулась.
— Да, я сегодня разговариваю сама с собой.
— Говори со мной,— попросил он, садясь рядом и прижимая ее к себе.— Ты устала.
Она кивнула и тут же начала рассказывать ему о дне в Институте Магии, где она работала ассистенткой профессора по Курсу Высших Превращений. Работала и тут же многому училась.
— А еще заходил древний старик, тоже профессор. Он сказал, что помнит мою маму и даже принимал у нее экзамен по ЖАБА... Тео, ты меня слушаешь?
Он кивнул, но глаза его были закрыты.
— О чем ты думаешь?— она смотрела на его замкнутое лицо.
— Об отце,— наконец произнес он. И Роза тут же выстроила цепочку его размышлений: Хогвартс, экзамены, Северус Снейп, его недруги... Все то, что Тео знал или хотел бы знать.
— Ал сказал, что хочет написать книгу,— Роза чертила пальчиком вены на его обожженном запястье.— Книгу о «дяде Северусе».
— Ал может,— кивнул Тео, и Роза знала, что он готов улыбнуться, потому что, навещая их, кузен много времени проводил в кабинете Тео, часами сидя на его столе и болтая о Северусе Снейпе, каким он его знал в своих удивительных снах. И Роза была уверена, что Тео уже скучает по этим разговорам и по Альбусу, который интересовался зельями и часто устраивал здесь маленький пожар, пытаясь помочь.
Они молчали, глядя на свечу, которая медленно догорала на столе.
— Идем?— Тео поднялся, потянув ее за собой. Пламя дрогнуло и почти погасло, и тут же раздался стук в окно.
— Сова?— Роза отодвинула штору и с тревогой посмотрела на птицу. Это не была сова кого-то из пациентов Тео, и это не сова Джеймса или Лили, вести от которых подсознательно ждала девушка. Но она узнала птицу, хотя видела ее всего три раза.
— Тео, свечу,— с волнением произнесла Роза, распахивая окно и забирая у совы письмо.
Как всегда небрежно, кое-как запечатанный свиток.
— Это папа,— девушка чувствовала, как сердце тревожно и одновременно радостно бьется в груди. Редкие вести от отца, его письма, она хранила среди самых дорогих ей вещей — они давали надежду, что он жив, что у него все хорошо, что, несмотря ни на что, он помнит о них. Даже пара косых строк приносила радость. И эти строки она знала наизусть, потому что часто перечитывала. Словно была ближе к отцу, ушедшему, казалось бы, так давно, но еще хранимому в самом сердце каждого из близких Розы.
Она никому не рассказывала о письмах, только Тео и Хьюго. Она старательно скрывала от мамы переписку с отцом, не желая причинять ей новой боли. Потому что мама наверняка пыталась писать ему, Роза была уверена. А еще девушка была уверена, что он так и не ответил. И то, что ей, Розе, он все-таки написал, — это была ее тайна.
Хотя к тайнам им не привыкать. У дяди Гарри тоже была тайна: иногда он, никому не говоря, ходил на могилу тети Джинни и сидел там часами. Об этом, конечно же, поведал Альбус в одно из своих посещений. Тео так и не порвал нить, которой ментально связал Ала с дядей Гарри в ту осень, в ту ночь, когда Ксения спасла Свет. Обо всем этом Роза знала от Тео. И еще она почти была уверена, что это Альбус уговорил Теодика оставить их связь с дядей Гарри. Альбус всегда умел уговаривать. И свои возможности узнавать многое о своем отце Ал старательно хранил в секрете. Получалось, что у всех в их новой семье была своя маленькая тайна...