— Роза мне все рассказала... Почему ты не написал мне сразу? Как Лили?
Все? Она рассказала ей все?! Нет, этого не может быть, потому что иначе первым бы ее вопросом, он был уверен, был бы вопрос о нем. И голос бы ее звучал по-другому...
— Я голоден. Роза, ты можешь мне что-нибудь приготовить?— Гарри явно пытался вести себя естественно.— Идем, Гермиона, на кухню, я там тебе все расскажу...
Шаги принесли облегчение. Спасибо, Гарри, подумал Рон и тихо приблизился к двери.
Ее запах буквально наполнял гостиную, где горело слишком много свечей — до рези в глазах. Но он не позволил себе остановиться — бесшумно скользнул в приоткрытую дверь кабинета Тео.
Целитель бы там — он безмолвно поил Сару каким-то зельем. При первом же взгляде на девушку он стал мыслить более четко и трезво, дышалось легче.
— Рон...— прошелестели ее губы, рука дернулась, чтобы поймать его руку. Она была все такая же бледная, но, по крайней мере, пришла в себя и была в состоянии держать чашку.— Ты...? Твоя...
— Все хорошо,— он попытался говорить тихо.— Мы уходим, сейчас же.
Тео кивнул, даже не пытаясь их остановить, и протянул ему наполненную зельем бутыль.
— Каждые три часа по полстакана, утром я приду к вам,— целитель бросил взгляд на дверь кабинета, словно понимал все, что сейчас происходило в этом доме.— После трансгрессии — два стакана.
Рон кивнул, наклонился и подхватил завернутую в одеяло Сару. Она обвила руками его шею и судорожно вздохнула, словно собиралась заплакать.
— Сюда,— Тео указал на еле заметную дверь, что вела из приемной. Ну конечно, у них ведь должен быть черный ход!
— Спасибо,— Рон хотел бы пожать руку Тео, но прижатая к нему Сара не позволяла этого сделать. Тот лишь кивнул.
— Мы с Розой собираемся пожениться,— целитель будто бы просил разрешения, и Рон оценил этот жест.
— Я рад. Приглашения не высылайте,— с горькой усмешкой проговорил Рон и вышел во мрак ночи, нарушаемый лишь светом из окна. Это было окно кухни, и на какие-то мгновения он успел увидеть ее.
Она стояла в профиль, склонившись, чтобы поцеловать Гарри в черную макушку, пока тот что-то старательно переживывал. Ее руки нежно обнимали его за плечи, волна непокорных волос падала на лицо, скрывая черты, которые так хотелось увидеть.
Сара застыла в его руках, кажется, она даже не дышала. В какой-то миг Гермиона повернула голову, и Рон тут же трансгрессировал, унося в памяти ее лицо.
Меньше, чем через пятнадцать минут — которые он почти не заметил, делая все автоматически — они были у дверей гостиницы. Едва они успели материализоваться у задней двери, как Сара заплакала — навзрыд, судорожно, уткнувшись лицом в его шею.
— Что такое?— растерялся он, крепче сжимая ее почти невесомое тело. Усталось после трансгрессий накатывала, но он не мог позволить себе слабости.
— Сп... Спасибо,— шептала она, обнимая его и вздрагивая всем телом.— Спасибо...
— Сара, что ты?— его голос стал прежним, спокойным, ласковым, словно он разговаривал с ребенком.— У тебя что-то болит? Тебе больно?
Она помотала головой, не поднимая заплаканных глаз, продолжая всхлипывать.
— Я так боялась... Так боялась, что ты... что она...— снова рыдания в его плечо. И только тут он понял, что испытала Сара в минуты, когда рядом с ней была Гермиона.
— Я никогда не оставлю тебя,— прошептал он ей, прижимаясь щекой к русым волосам.— Ты моя жизнь...
Она опять заплакала, но на этот раз посмотрела на него. Слезы струились по худому, изможденному болезнью лицу. Она прильнула теплыми губами к его губам. Он прикрыл глаза, позволяя ей его целовать.
— Спасибо,— она отстранилась, благодарно глядя на него.
— Я всегда буду с тобой,— пообещал он, делая шаг к освещенным дверям.
Моя любовь остается с моей женой. Но ты, Сара, ты спасла мою растерзанную, истекающую кровью душу, и самое малое, что я могу сделать для тебя, это отдать ее тебе.
Мое сердце отдано Гермионе. Но моя душа принадлежит тебе, Сара.
Навсегда.
Альбус Поттер.
Он брел по коридорам Хогвартса, не сильно соображая, куда. На самом деле, он спал стоя и с открытыми глазами. Бессонные ночи в коридорах школы давались ему с трудом. Наверное, нужно будет потренироваться, чтобы с легкостью переносить подобные бдения.
Жаль, что он так и не дождался ни Лили, ни Скорпиуса — наверное, им было мало некольких часов для того, чтобы вспомнить все. Альбус очень наделся, что сестра скоро будет в порядке.
— Эй, Поттер!
Он вздрогнул и поднял взгляд — его окликнул мальчик с Рейвенкло, вместе с которым они ходили на Травологию.
— Ты знаешь, что кто-то обидел Альберту? Она ушла с завтрака в слезах...
Альбус нахмурился. Первое, о чем он подумал, так это то, что, оказывается, сейчас время завтрака и нужно идти в Большой Зал. Потом голова его начала работать, и он нахмурился еще больше.
— И кто?— немного сурово спросил гриффиндорец.
— А ты, что, собираешься драться?— почти весело поинтересовался мальчик с Рейвенкло, скептически оглядывая худую фигуру Альбуса.
— Я не собираюсь драться,— угрюмо ответил Ал. Еще чего... Он же не какой-нибудь тролль, чтобы глупо махать кулаками!— Так кто ее обидел?
— Новый слизеринец.
— Они размножаются?— не понял Альбус, направляясь в Большой Зал.
— Нечего из школы сбегать, тогда не будешь пропускать все самое интересное,— как-то загадочно ответил рейвенкловец, махнул рукой и пошел в сторону своей Башни.
Любопытство и волнение за Берти окончательно разбудили Альбуса. Он буквально скатился по лестнице и вошел в Зал, где еще было очень много учеников. Несколько преподавателей только что сели за свой стол.
При входе Ал наткнулся на замершего в бешенстве Бруна. То, что друг был в бешенстве, Альбус не сомневался — стоило лишь взглянуть на напряженное лицо Алекса. Тот не отрывал взгляда от стола Слизерина, и Алу не составило труда понять, что они здесь с одинаковой мотивацией. Только вот Брун явно собирался помахать кулаками.
Альбус остановился рядом и проследил за взглядом Алекса.
— Кто он?— тихо спросил мальчик, толкнув Бруна плечом и указывая на совершенно незнакомого слизеринца, что сидел отдельно от всех и без особого интереса ел. Прямые черные локоны падали ему на глаза и немного бледные щеки. Выразительный, еще незаживший шрам, не скрываемый даже челкой, проходил над правой бровью. Незнакомец был одет в форму Слизерина, но остальные члены этого факультета словно сторонились его, стараясь не садиться близко. Но мальчишку, кажется, это мало волновало.
— Исключили из Дурмстранга,— буквально выплюнул Брун, продолжая испепелять слизеринца глазами.— Какого... его сюда-то приняли?!
— Говорят, за него попросил сам портрет Дамблдора,— рядом с мальчиками остановилась Марин.
— Кто говорит?— буркнул Алекс.
Марин пожала плечами и улыбнулась брату:
— Хватит сходить с ума, он не тронул Берти даже пальцем.
— Тогда почему она плакала?— Ал повернулся к подруге.
— Потому что этот мальчик сказал, что от нее пахнет собаками... или волками,— немного обескураженно пояснила Марин.— Не представляю, чего она так обиделась... Просто невоспитанный мальчишка...
И Марин пошла к своему столу, изредка бросая заинтересованные взгляды на новичка. Альбус тяжело вздохнул: видимо, Берти испугалась, что этот слизеринец знает ее тайну — о том, что ее мама и дядя Рон — оборотни.
— Как он мог почувствовать запах?— Альбус продолжал смотреть на странного слизеринца, который без аппетита ковырялся в тарелке.
— Говорят, что он сын вампира,— пожал плечами Брун,— вот и перенял кое-что от папочки.
— Вампира?— любопытство начало брать верх над беспокойством за подругу.— Разве такое бывает?
— В этом дурдоме бывает все!— фыркнул Брун, развернулся и пошел вон из Зала, словно напоминая Альбусу, что они все еще в ссоре. Ну и ладно!
Поттер еще раз посмотрел на нового слизеринца и отправился за свой стол, чувствуя голодные судороги желудка. Он опустился на скамейку, и почти сразу же рядом села Аманда. Он слабо ей улыбнулся.