— Я не знаю,— растерянно ответила девушка.— Я не знаю, правильно ли я поступила... Я... я будто бы помогла ей это сделать... Или же... я помогла ей избежать худшего... Я... я не знаю...
Слезы опять побежали из глаз Ксении, и Джеймс уже почти ненавидел себя за то, что стал говорить с ней об этом.
— Тихо, милая, тихо... Ты же ничего не могла сделать, если За.. если Присцилла решила поступить именно так... Ты ни в чем не виновата...
— Почему, Джим?— выдохнула она, даже не пытаясь остановить слезы.— Почему мы всегда так бессильны перед этим? И почему она должна была умереть вот так, вот такой...
— Какой?— прошептал он, стирая слезы с ее щек.
— Ощущающей себя ненужной... пустой... отвергнутой...
Он промолчал, не собираясь больше говорить на эту тему. Пусть для Ксении каждая жизнь была дорога и каждая смерть — несчатьем. Для него жизнь Присциллы Забини не стоила и пары слезинок Ксении.
— Все пройдет, милая,— он поцеловал ее в соленые губы.— Просто ты слишком многое пережила, слишком многое испытала... Нужно отдохнуть... Поспи... Я буду рядом...
— Тебе тоже нужно отдохнуть,— заметила она, привычно переходя с себя на заботу о других. Он улыбнулся, поднялся с качелей и внес жену в тихий дом, давая себе клятву, что научит Ксению думать иногда и о себе самой.
Уизли: собирая осколки
Ночь прошла в тревоге, Роза не находила себе места с тех пор, как дядя Гарри и мама ушли к себе.
Она даже не смогла попрощаться с отцом. И она так и не смогла ничего сказать маме, хотя не раз ловила на себе ее вопрошающий взгляд.
— Поспи,— Тео тихо подошел и обнял ее, прекращая ее метания по комнате. Она даже не заметила, как встало солнце.
— Я могу пойти с тобой?— она с надеждой посмотрела на целителя, понимая, что он собирается проведать Сару.
— Тебе нужно отдохнуть,— мягко, но категорично заметил Тео, проводя пальцем по ее лицу. Наверное, бессонная ночь и беспокойства последних лней отразились на ней не меньше, чем на Малфое или Джеймсе.
— Я до сих пор не знаю, что с Лили.
— Ты ничем не можешь помочь,— мужчина погладил ее напряженные плечи.— Я скоро вернусь.
— Обещаешь?
— Роза,— ласково укорил он ее, проводя ладонью по ее шее, и она сразу почувствовала тепло, что разлилось по позвоночнику.
— А вдруг там, за дверью, стоит какой-нибудь мальчишка, которому ты подсыпал соли в тыквенный сок, когда вы учились в школе?
Тео еле слышно рассмеялся, словно ветер сдул со стола газетные листы.
— Или твой отвергнутый поклонник,— шепнул он ей на ухо, обнимая.— Майкл Уильямс, кажется.
— Тео!— попыталась она рассердиться, но не смогла, не сдержав улыбку. Он отстранился, довольный собой, и подхватил свой чемоданчик.
— Отдохни,— повторил он, погладив кончиком обоженного пальца ее щеку.— Я разбужу тебя.
Она кивнула, сделала шаг вперед и поцеловала его немного сухие губы. Он ответил на поцелуй — осторожно, бережно, на несколько мгновений, а потом отодвинулся, уже готовый уйти.
— Простите...
Они обернулись одновременно — из камина вышла Гермиона, немного смущенная своим вторжением. Розе хватило одного взгляда на мать, чтобы понять: она знает.
— Мне пора,— Тео кивнул Гермионе, остановил взгляд на Розе и направился к двери.
— Я вам помешала?— женщина обращалась к целителю, и он это понял.
— Нет. Меня ждет пациент,— и Тео скрылся в ночи, унося с собой тот покой, что успел ненадолго поселить в душе Розы.
Она знала. Мама знала даже то, куда пошел Тео. Надо было предполагать, что дядя Гарри не скроет от нее случившегося. Он просто не сможет — слишком тесной была связь между ним и мамой. Слишком чуждо для них было хранение секретов друг от друга. Слишком сильно они переплетены на каком-то неощутимом уровне, чтобы мама не почувствовала и не узнала у дяди Гарри все.
Этого папа не учел: он не учел, что маме будет достаточно секунды наедине с дядей Гарри, чтобы все понять. Папа этого не учел, потому что он этого просто не знал. Он не знал об этой странной связи...
Роза смотрела на маму и не знала, что ей сказать. Как она отреагирует на то, что родная дочь скрыла от нее, что отец был тут? Что они все так старательно пытались не дать ей узнать, что ее муж, четыре года назад оставивший семью, был здесь, но счел необходимым сбежать, как только она оказалась на пороге...
Розе было стыдно, и она знала, что мама вправе сердится на нее, обижаться...
Несколько минут в комнате стояла тишина, словно ни одна из них не решалась начать разговор. Девушка искала на лице матери хоть что-то, чтобы понять, что сейчас испытывала Гермиона, но никак не могла разгадать выражения ее лица.
Мама сделала два шага и вдруг обняла Розу, и девушка даже замерла от неожиданности.
— Бедная моя,— прошептала Гермиона, поглаживая пушистые волосы дочери.
— Мама... Я...
— Они не имели права впутывать тебя сюда, заставлять тебя решать,— женщина заглянула в глаза Розы.— Я боюсь даже представить, как тебе было тяжело...
— Мама,— Роза смотрела прямо на Гремиону, не находя слов.— Ты... Ты не злишься?
— На тебя? За что? За то, что старалась сделать как лучше для всех?— голос Гермионы был ласков.— У тебя не было другого выхода...
— Я не знала, что делать, мама...
— Ничего...
Гермиона отпустила дочь и немного отошла, оглядываясь, касаясь руками предметов в комнате.
— Дядя Гарри тебе рассказал?— осмелилась заговорить Роза.
Мама кивнула, замерев возле камина. Только тут Роза заметила, как дрожат ее руки.
— Я сама догадалась, что что-то случилось... Гарри никогда не умел хорошо лгать...
Роза бы поспорила, но не стала. Зачем произносить и так известные вещи? Дядя Гарри не умеет лгать только перед ее глазами, перед глазами спасшей его женщины...
— Я видела его,— вдруг произнесла Гремиона, в упор глядя на дочь.— Хотя тогда мне показалось, что это просто игра света... Иллюзия... Но достаточно было одного взгляда на Гарри, чтобы понять, что он был здесь... Рон был здесь.
Розе казалось, что мама разговаривает сама с собой: то ли убеждает, то ли успокаивает. Взгляд женщины скользил по комнате, словно пытаясь ухватить хотя бы мелочь, что указала бы ей на недавнее присутствие здесь дорогого ей человека.
— Мама....
— Как он?— Гермиона подняла на дочь спокойный взгляд, но девушке казалось, что он ненатуральный, какой-то нарочито спокойный.
— Думаю, хорошо,— Роза не знала, о чем она может сказать маме, а о чем нет, что причинит ей еще большую боль. Но ведь это мама! Мама, которая всегда и всем старалась говорить правду и требовала этого от других. Она сильная, она честная... Нельзя от нее ничего скрывать, даже если это касается женщины отца... Но ведь это мама, которая уже и так достаточно страдала из-за ухода папы... Она ведь уже пережила, уже смирилась... Зачем снова заставлять ее проходить через это?
Может, папа был прав: вряд ли правда может принести сейчас хоть что-то хорошее... Они все равно ничего не изменят...
— Он здоров? Гарри сказал, что ему нужен был целитель...
— Мелочи, мама,— Роза чуть поморщилалсь, осознав, что решила лгать. Мерлин, папа, что же мы делаем!— Все из-за полнолуния...
— Тео пошел к нему? Действительно ничего серьезного?
— Все в порядке,— теперь, добавила про себя девушка, подходя к Гермионе и беря ее за дрожащие руки, что с головой выдавали состояние мамы.— Прости, я знаю, что ты бы хотела... Я ведь... Я знаю, где он живет...
— Нет,— мама отстранилась, вырывая свои руки и отворачиваясь.— Он этого не хотел.
— Мама, он думает, что так будет лучше для тебя...
— И для него,— Гермиона обернулась, глаза ее странно блестели.— Он прав: зачем?
— Мама!
— Роза,— женщина чуть улыбнулась,— мы ничего уже не можем исправить, все слишком запутано... Или же слишком просто. Наша встреча принесет нам только новые страдания...
— А он этого не хотел,— кивнула девушка.— Но ведь он так хочет тебя видеть!
— Он меня видел. И я его...— мама опустила взгляд на свои сжатые руки.— Я очень рада, что он жив и с ним все хорошо... Что у него есть кто-то рядом...