«Где же я видел этих лебедей? Где?!» – думал я. Два лебедя – словно быки, упершиеся друг в друга лбами. Изогнутые шеи образуют сердце. За этим сердцем – садящееся солнце…
И вдруг я понял – соседний дом! Да, точно! Его еще называют «лестница», потому что он похож на лестницу, лежащую на боку, – каждый следующий подъезд выступает чуть вперед. И на этих выступах десятки рекламных щитов. И как раз сейчас – реклама этой радиостанции! Лебеди!
Я круто развернулся и нырнул в подземный переход, в метро. Спустился вниз. Шел все так же быстро. Увидел отходящий поезд. На его стекле была та же картинка – два лебедя! Буквально пролетев платформу, я успел запрыгнуть в последний вагон и только тогда понял, что эта ветка везет меня к дому.
Все сходилось. Меня словно бы кто-то вел…
Оказавшись перед домом-«лестницей», я подошел к подъезду, над которым висел гигантский рекламный баннер.
Чуть постоял, отдышался и огляделся по сторонам. Никакого другого знака не было. Значит, все? Значит, здесь и сейчас… Наверное, Бог в эту секунду просто корчился от смеха. Я стоял перед этой идиотской зеленой дверью подъезда и вспоминал монолог Мастера: «Неужели сейчас? Подождите! Это надо осмыслить!..»
Вдруг дверь распахнулась и… я увидел Олесю.
«Ты?» – сказала она без всякого удивления, будто знала, что встретит меня здесь.
«Я…»
Бог режиссировал комедийную мелодраму.
Павел как будто забыл, что сейчас с ним в этой комнате находится Данила. Он полностью ушел, упал в себя и продолжал говорить, говорить, нервно, сбивчиво, но не останавливаясь. Его рассказ, полный боли, отчаяния и страха, порождал ощущение абсолютной безысходности. Павел загнал себя в угол, запутался, сбился. Он создал мир, в котором ему самому не нашлось места. И сейчас он словно бы вновь проходил по той же самой дороге, которая и привела его в этот ужасный тупик. Не видя и не понимая этого, он держал руку со злосчастным пультом так, словно бы это был не ключ от адской машины, а крест – молитвенный крест… На таймере оставалось чуть больше трех часов.
Я знал Олесю уже лет десять, а может и больше. В старших классах она была девушкой моего друга. Потом пропала – поступила в институт, а я ушел в армию. Мы жили в одном дворе. Когда встречались, обменивались пустыми, ничего не значащими фразами – «Привет. Как дела?»
Мне казалось, она относилась ко мне с симпатией. Я даже думал несколько раз с ней заговорить, но так и не нашел нужной темы. У нас было мало общего. Она – правильная . Делает все как нужно, как заведено, чтобы все были довольны. Словно пытается перед кем-то выслужиться. А мне наплевать…
Потом у нее, кажется, появился какой-то мужчина. Старше ее и не из бедных. Я несколько раз его видел. Он привозил Олесю домой. Потом она исчезла, и я решил, что она вышла замуж. Стало противно, я разозлился. Меня вообще это раздражает – сейчас женщины думают не о том, как жить, а о том, как устроить свою жизнь.
И вот сейчас, в тот самый день моей «второй жизни», она вышла из дверей, к которым меня привели знаки . Мы стояли друг напротив друга, а над нами висел плакат с двумя влюбленными птицами. Она вопросительно смотрела на меня своими ясными серыми удивительными глазами и улыбалась.
И я вдруг увидел ее лицо. Как в первый раз. Глядел и не мог оторваться… Формально – она не красивая. Таких девушек на глянце печатать не будут – ни жгучей сексуальности, ни классической прелести. Высокая и плотная, хотя не толстая. Нос прямой, но чуть длиннее нужного, вокруг – едва заметные веснушки. Губы яркие даже без помады, почти всегда чуть потрескавшиеся.
Вообще я никогда не смотрю, во что одеваются женщины. Одежда, макияж, прическа – это ведь только внешний образ. Сами они всегда другие, не такие, какими хотят казаться. Но то, что было на Олесе в тот день, я помню. Легкий светло-голубой джемпер в обтяжку, серые джинсы и дурацкий платочек в сине-белых кружочках вокруг шеи. Украшение… Ужасно нелепое.
Пауза затянулась. Прошла, наверное, целая минута. Но Олеся стояла, не уходила. Все смотрела на меня и смотрела, с немым вопросом в глазах.
– Что-то случилось? – она первая нарушила молчание. – Ты какой-то… какой-то потерянный.
– Просто… – я охрип. – Просто не ожидал тебя увидеть. Ты куда-то пропала. Уезжала?
Олеся ответила не сразу. Похоже, не знала, как сказать.
– Да… Уезжала, – кивнула она. – Я сейчас здесь не живу. Вот приходила забрать у мамы кое-какие документы.
– А-а-а… – протянул я. – Понятно…
У меня горло сдавило, и голос осип еще больше. Мне вдруг стало ясно, что я должен сказать правду. Прямо сейчас. Потому что сегодня особенный день. Я не просто так оказался у этих дверей. Нет, эта встреча просто не может быть случайностью! Собрав все силы, я выдавил из себя: