Полу захотелось сказать что-нибудь язвительное.
— Спасибо, Джек, ты меня очень утешил.
— Простите. Я но хотел умничать. Но я в этом компетентен, мне приходится общаться с полицией каждый день. И мне кажется, что вам лучше быть готовым к тому, что в этом дело больше ничего не вскроется. Вам ведь нужно жить, не так ли?
— Нет, — медленно произнес Пол, — жить не обязательно.
— Я не хочу больше ничего слышать.
Пол встал, расплескав содержимое стакана на руку. Его опущенная голова моталась из стороны в сторону, как у усталого боксера в полуфинальном матче.
— Я не думаю о самоубийстве, я не это имел в виду… За всю свою жизнь я никого не ударил, никогда не называл черного черномазым, не украл ни гроша. В свое время я перечислял деньги многочисленным общественным организациям, начиная с квартальной ассоциации и кончая Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения…
— И за это вас отблагодарили, — прошептал Джек. — И сделать уже ничего нельзя.
— Нет, можно. Я хочу найти этих трех убийц…
— Возможно, их схватят. А возможно, нет. Но если нет, что вы собираетесь делать? Отказаться от всех своих принципов? Вступить в общество берчистов или в ку-клукс-клан?
— Пока не знаю, что сделаю, — уклончиво ответил Пол. — Но, Боже, необходимо что-то сделать.
— Например, нанять частного сыщика? Или купить оружие и начать искать их самому? Такое увидишь разве что по телевидению, папа.
— Может быть, частный сыщик…
— Частные детективы совсем не такие, какими их изображают в кино, папа. Они годятся лишь для того, чтобы добыть улики при разводе, уберечь фирмы от промышленного шпионажа, а также для охраны банков. Не существует сыщиков, расследующих убийства, а если бы они и были, то вряд ли помогли бы полиции. По крайней мере у полиции есть все современные средства для расследования.
— И полное безразличие.
— Я бы этого не сказал. Помните того полицейского, который остался с нами в госпитале?
Пол даже запомнил его фамилию: Джо Чарлз.
— Он всего лишь патрульный.
— Конечно. Но он чуткий человек. Некоторые из них испорчены, многим на все наплевать, но полицейские в действительности не такие свиньи, как думали мы в колледже.
— Но что это меняет?.. Убийцы могут и не предстать перед судом?
— Перед судом? Или вы подразумеваете месть?
— Не все ли равно, как называть?
Джек покачал головой.
— Ни вы, ни я никогда не сможем ничего сделать. Мы не сможем отыскать этих убийц. Мы даже не знаем, с чего начать.
— Выходит, нам нужно просто забыть обо всем. Лечь в постель и натянуть простыню на голову.
— Или писать письма в журнал «Таймс».
Пол удивленно посмотрел на него: такого сарказма он не ожидал от Джека.
В ту ночь Пол вообще не спал. Впрочем, он и предполагал, что не уснет. Это была первая ночь, которую он провел у себя дома со времени убийства. Пол рано ушел из квартиры Кэрол, еще до захода солнца — так уж получилось в тот вечер. Кэрол, двигаясь как автомат, подала что-то едва съедобное, и они втроем принялись есть, равнодушные ко всему. Джек один раз встал, чтобы поставить на стереопроигрыватель пластинку с симфонией Малера; через несколько минут он снова встал и снял ее. Любая музыка была неуместна: серьезная усиливала чувство безнадежности, эстрадная была бы насмешкой.
И не в силах молчать, они начали говорить.
Наконец дошли до спора о бунте против реальности, и Пол встал, чтобы произнести какое-то сердитое возражение, голос его дрожал. Кэрол внезапно закрыла уши ладонями, закатила глаза и издала пронзительный вопль.
— Вам лучше уйти домой, — посоветовал Джек.
— Я предпочел бы остаться, пока не придет врач.
— Нет, мне кажется, это только расстроит ее еще больше.
Джек дал жене таблетку и уложил ее в постель, а Пол позвонил доктору Роузину. Потом Джек протянул Полу его пиджак.
— Я не хочу показаться невежливым, но…
— Черт возьми, я ее отец!
— Но сейчас вы напоминаете ей о матери, а это ни к чему.
Пол ушел, кипя от злобы, и приехал на такси домой.
Все в квартире напоминало об Эстер, но на Пола это как будто не действовало. Он прошелся по комнатам, пытаясь хоть что-нибудь почувствовать. Но, очевидно, подсознательные механизмы защиты берегли его мозг от опасных сейчас эмоций.