Я стояла как раз на том месте, где деревянные брусья моста ложились на насыпь дамбы. Когда-то по этой дамбе к башне прискакали воины, которые убили моего деда. До сих пор люди гадали: сделано это было по воле нормандских баронов, решивших раз и навсегда покончить со знаменитым бунтовщиком, или на то был приказ короля. Ведь Хэрвард тогда уже несколько лет жил в мире, занимался хозяйством, женился, родил моего отца. Да и не молод он был уже. И все же песня гласит: когда на него напали псы— норманны, Хэрвард сражался так, что уложил пятнадцать вооруженных воинов. Он бился копьем, пока оно не сломалось, сражался мечом, пока и его не перерубили, потом отбивался рукоятью меча… пока в него не вонзилось четыре дротика. Хэрвард упал на колени, но успел схватить брошенный щит, ударом в лицо убил им норманна и только затем испустил дух. Во мне текла кровь этого человека.
Неожиданно меня вновь отвлекли от размышления звуки в тумане. Странно, я ничего не видела, лишь какие-то колебания… и вдруг… Я не поверила своим глазам. Они появлялись, как тени, как призраки — воины в шлемах и с обнаженными мечами. Словно события, о которых я только что вспоминала, повторялись — норманны крались в Тауэр-Вейк!
Их было много — все новые силуэты выплывали из тумана. А впереди шел предводитель в длинной кольчуге. И я поняла — это Уло и его приспешники, люди аббата Ансельма. Они явились докончить начатое, уничтожить мятежников в их башне. Еще пришла мысль, что они хотят сделать это прямо сейчас, до рождественского перемирия, чтобы их не в чем было упрекнуть, а для всех это будет выглядеть как кара восставшим.
Наверное, я испугалась. Но еще более ощутила гнев. Шагнула вперед.
— Как вы посмели?!
Мой громкий голос неожиданно разрезал тишину ночи.
— Как посмели?!. Немедленно убирайтесь с моей земли!
Они ожидали чего угодно, но только не этого. Я видела, как Уло даже попятился в первый миг. И это придало мне сил.
— Я здесь хозяйка и повелеваю — во имя Бога и Его Пречистой Матери вложите мечи в ножны и удалитесь. Иначе, клянусь памятью Хэрварда, весть о вашем разбое распространится на все земли Дэнло!
Они постепенно пришли в себя.
— Кто она? — спросил кто-то.
И другой голос ответил:
— Это хозяйка. Гита из обители Святой Хильды.
— Монахиня?
Я видела, как Уло перехватил поудобнее меч. Даже различила его улыбку под наносником шлема, когда он, не сводя с меня взгляда, обращался к своим людям:
— Чего вы оробели? Эта девчонка несовершеннолетняя и подопечная Ансельма. Он же велел навести тут порядок до празднеств. Так что смелее. А эта госпожа… Ха! Она всего лишь отродье бандита Хэрварда.
— Сам ты отродье сатаны! — услышала я за собой рычащий голос Утрэда.
Я оглянулась. Они все были здесь. С тесаками, лезвиями от вил, топорами. Я услышала, как Цедрик сказал дочери:
— Беги наверх, Эйвота, поспеши зажечь огонь на башне.
Я знала — это сигнал. Жители фэнов увидят свет на Тауэр-Вейк, кинутся на подмогу, и тогда пришельцам не избежать мести. Они окажутся в ловушке, их убьют. А потом явятся карательные войска, чтобы отомстить восставшим за пролитие крови.
Этот же глупец Уло только распалял своих людей:
— Чего попятились? Эта девка и ее смерды — мятежники. Псы, болотные саксонские свиньи, которые посмели воспротивиться воле преподобного Ансельма и…
— Ах ты, нормандский пес! — разозлился Цедрик, наступая и перехватывая поудобнее топор.
Я остановила его.
— Назад!
Я сама была в гневе, но старалась сдерживаться.
— С чего вы, воины, решили, что имеете право тявкать на моих людей, словно собаки на овец? Вы пришли с оружием — и это в самый канун рождественского мира. Даже Ансельм отречется от вас, если вы нарушите закон, и сам поспешит отдать вас в руки шерифа Эдгара, когда станет ведомо, что вы спровоцировали резню.
Уло расхохотался. Теперь он стоял прямо передо мной.
— А кто узнает, что здесь было? Фэны хорошо хранят свои тайны. Мы утопим ваши изрезанные тела в болотной жиже. И ваше, красотка. Но сперва я узнаю, такая же дыра меж ног госпожи, как у ее саксонских рабынь…
Дальнейшее произошло мгновенно. Рык — и, словно темный дух, мимо пронесся Утрэд. Уло только что стоял с мечом, а вот он уже на коленях, и мой солдат занес над ним нож.
— Иду помнишь, убийца?
Взмах ножа — и я вижу, как неестественно откинулась голова норманна и темная кровь брызнула на меня из отверстой раны на его шее.