Мы боялись, что английские корабли или самолеты могут броситься в погоню и, нагнав советское торговое судно в нейтральных или чужих территориальных водах, вынудить экипаж согласиться на тщательный досмотр корабля в поисках английского подданного. Ведь путь до советского порта занимал пять-шесть дней. Чтобы исключить такую возможность, через нескольких часов от имени Филби была организована посылка телеграмм из Каира, а затем и других городов региона. Пусть сотрудники МИ-5 и ФБР хотя бы ненадолго поверят, что Филби действительно находится там. Пусть ищут его, теряя драгоценное время. А мы за эти дни успеем уже далеко уйти. Меры предосторожности соблюдались и на корабле. На палубу Ким Филби мог выходить только во время движения судна вдали от берега, а когда корабль ненадолго заходил в зарубежные порты — отсиживался в запертой каюте за плотно зашторенными иллюминаторами.
К счастью, путешествие закончилось благополучно. Правда, зима в тот год выдалась холодной, и акватория одесского порта замерзла. Судно не могло подойти к пирсу и бросило якорь на рейде.
По распоряжению начальника порта, мне только к вечеру выделили мощный буксир, который, взламывая лед, доставил меня на чистую воду где стоял корабль с особо ценным пассажиром на борту. У меня была сумка с зимней одеждой для гостя из жарких стран. Я кое-как взобрался по веревочному трапу на палубу корабля. Качка, ветер и холод были ужасные, и, болтаясь на раскачивающемся трапе, я боялся, что уроню свой багаж в море. Слава богу, все обошлось.
Захожу в кают-компанию и спрашиваю капитана, где наш гость. Капитан указывает мне на худощавого, подтянутого джентльмена, которого я ни разу в жизни не видел, но о котором так много знал. Я поздоровался с ним по-английски. Он сразу оживился, заулыбался, хотя чувствовалось, что он волнуется и несколько напряжен... Я передал ему одежду, а он продолжал говорить, много шутил. Дело в том, что капитан судна плохо знал английский, и всю дорогу Филби был практически обречен на молчание и скуку. Уже наступила глубокая ночь, когда по тому же самому веревочному трапу мы спустились на буксир и после непродолжительного плавания прибыли в порт. Здесь нас уже ждала машина, и после соблюдения всех необходимых пограничных и таможенных формальностей, часа в три ночи, мы приехали в гостиницу. В номере был накрыт стол—прекрасно приготовленный ужин с бутылкой великолепного коньяка. Выпили за удачно проведенное мероприятие, закусили, обменялись впечатлениями по некоторым нюансам проведенной операции выезда из Бейрута, а потом разошлись но комнатам и легли спать. Уже в семь утра — на самолет в Москву. Кстати, позднее из Бейрута и Лондона нам удалось вывезти и личную библиотеку Филби — несколько сотен книг.
— А как повела себя в этой нестандартной ситуации жена разведчика, оставшаяся в Бейруте?
— Конечно, для нее это были нелегкие дни. Сами знаете, больше всего пугает неизвестность... На следующий день, так и не дождавшись мужа, она позвонила на квартиру сотруднику Сикрет интеллидженс сервис, который под крышей посольства действовал в Ливане. Она знала, что ее муж много лет работал в спецслужбах, поэтому поставила в известность о случившемся его коллегу. Конечно, английскому разведчику стало известно об исчезновении Филби еще до звонка его супруги, но и он не мог понять, что, собственно, произошло. Особенно загадочным это исчезновение выглядело в свете всех этих историй двенадцатилетней давности о причастности Кима к бегству Маклина и Берджесса.
В тот же день сотрудник английской разведки посетил Элеонору, внимательно выслушал ее сбивчивый рассказ и пообещал во всем разобраться.
Но и следующие двое суток не внесли никакой ясности, если не считать, что в отеле «Нормандия», где Филби получал деловую корреспонденцию, Элеонора нашла записку от мужа: «Не беспокойся. Со мной все в порядке. Я скоро опять напишу тебе. Скажи, что я уехал в длительную поездку».
Конечно, обрадованная женщина сообщила эту новость в посольство. Точно так же она поступила, получив от Кима еще несколько телеграмм, в которых муж, согласно отработанной заранее легенде, сообщал, что по заданию «Обсервер» срочно выехал в непредвиденную командировку по странам Ближнего Востока и вернется примерно через полмесяца.
Кстати, через некоторое время, когда страсти вокруг побега потихоньку улеглись, Элеонора приехала к Филби в Москву, где они жили несколько месяцев. Но женщина так и не смогла привыкнуть к условиям Советского Союза, хотя для них были созданы вес условия. Семейная жизнь дала трещину, и они расстались. Навсегда.
— Василий Алексеевич, сейчас много говорят о том, что никакой опасности, связанной с арестом Филби, не было. Даже резидент СИС Питер Лан, к которому должен был прийти с повинной наш разведчик, уехал в это время на несколько дней из Бейрута. Так ли это?
— Мы тщательно анализировали всю ситуацию — и до, и после побега. Конечно, опасность ареста была реальной—в этом были заинтересованы не только англичане, но и американцы. С другой стороны, английской политической верхушке была явно невыгодна откровенность Филби—ведь он в ходе разбирательства или судебных слушаний мог предать гласности далеко нелицеприятные сведения о тайной подрывной деятельности против СССР. А в политике и разведке не любят, когда выносят сор из избы. В то время это грозило даже отставками в правительстве. К тому же в те годы Англию сотрясал один шпионский скандал за другим, и общественность вполне могла потребовать отчет о том, почему так бездарно тратятся деньги налогоплательщиков но статье «Государственная безопасность и деятельность спецслужб».
В связи с этим действительно одно время весьма расхожим было мнение, что англичане не хотели арестовывать Филби, чтобы избежать огласки весьма шокирующих фактов своей тайной политики. И даже будто бы вынуждали его бежать... Не знаю... Сейчас, задним числом, но этому поводу можно строить много версий. Пусть их опровергают или подтверждают сами англичане и американцы. Но в то время не было никаких гарантий безопасности, и мы предприняли все меры, чтобы спасти разведчика от реальной угрозы. Кстати, факт того, что Филби проживает в СССР, наше руководство признало только через полгода после его приезда в Москву. А он, недолго отдохнув, вновь занялся своей работой—занимался преподавательской деятельностью, был консультантом, писал книги, много путешествовал по Советскому Союзу и социалистическим странам. К нему приезжали родственники, друзья и даже западные журналисты. Ким Филби был награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Знак Почета, Дружбы народов, многими медалями и особо ценным для всех сотрудников советских спецслужб знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Ему было присвоено звание полковник.
За несколько недель до смерти Филби встретился в своей московской квартире с английским журналистом Филиппом Найтли. В этом, к глубокому сожалению, последнем интервью великий разведчик отметил:
— Нынешняя Англия для меня чужое государство... Это (Советский Союз) моя страна, которой я прослужил более 50 лет. И я хочу быть похороненным здесь.
Умер Филби 11 мая 1988 года и был похоронен в Москве на Новокунцевском кладбище.
ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ «ПОД КОЛПАКОМ» КОНТРРАЗВЕДКИ
В разгар «холодной войны», после долгих и упорных трудов сотрудники ЦРУ завербовали в Москве на меркантильной основе особо ценного агента — кремлевского сантехника Жоржа Картблявцева.
На контрольной явке, которая конспиративно проходила на Красной площади под чугунной крышкой канализационного люка, сам руководитель посольской резидентуры ЦРУ в Москве снабдил агента миниатюрным фотоаппаратом и дал секретное задание чрезвычайной важности. Нужно тайно установить фотоаппарат в Кремле, но в таком месте, где никому бы и в голову не пришло его искать, и сделать крупным планом компрометирующие портреты членов Политбюро ЦК КПСС.
Через две недели агент Картблявцев доложил о выполнении задания и принес американцам пачку фотографий.
— М-да, — задумчиво произнес по-американски резидент ЦРУ. — Портреты интересные, необычные, сделаны крупным планом и с душой (вероятно, допущена неточность перевода. По контексту последнее слово нужно читать: «с душком»). Вот только какие-то они все похожие... Ни глаз, ни лба, ни подбородка, да и носы какие-то непонятные... Одни только щеки обвисшие и рот между ними... Да и тот почему-то расположен вертикально?