ПРЕДАТЕЛЬСТВО И АРЕСТ
В конце 1952 года в помощь Марку под псевдонимом Вик был направлен кадровый сотрудник КГБ, радист нелегальной разведки, этнический финн, капитан, затем майор госбезопасности Рейно Хэйханен. В Нью-Йорк он приехал под именем Юджина Никола Маки—гражданина США, родившегося в Финляндии. Он плохо знал английский язык, водились за ним и другие грешки бытового плана. Его задача — помощь Марку в работе и, в частности, обеспечение двусторонней связи резидента с Москвой.
Поначалу все было неплохо, но через некоторое время Вик все чаще и чаще стал прикладываться к бутылке. Естественно, пагубное пристрастие не осталось тайной для Марка. Старая истина — разведка и пьянство несовместимы. Вик срывал встречи, забывал о своевременном проведении тайниковых операций, даже на явки с Марком иногда приходил пьяным. Уговоры и воспитательные беседы оказывали на Вика не очень большое влияние. Да и требования конспирации в условиях чужой враждебной страны не создавали условий для активных мер профилактического воздействия — в партком не вызовешь, строгий выговор не объявишь... Дело дошло до того, что Хэйханен растратил весьма приличную сумму — пять тысяч долларов, которые должен был передать одному из агентов советской разведки.
Куда более пагубные последствия имел и другой «прокол» Вика. В 1953 году он по пьянке потерял пятицентовую монету с выточенной внутри полостью для хранения секретных материалов. Все бы ничего, но тайник совершенно случайно нашел тринадцатилетний разносчик газет Джеймс Бозарт. Обрадованный пацан уже хотел было приобрести на эти пять центов какую-нибудь мелочь вроде жвачки, но вдруг... монета развалилась у него в руках и из нее выпал крошечный негатив микропленки. Добропорядочный американский мальчик тут же отнес ее в полицейский участок. Оттуда она попала в ФБР, где джимены (так в те годы американцы называли сотрудников Федерального бюро расследований) сначала онемели от неожиданности, а потом впали в тяжелый ступор. Ведь тайник, филигранно выточенный в монете, и его содержимое свидетельствовали о том, что в стране действует неизвестный шпион. И не дилетант, а супер-профессионал. И не одиночка-«крот», а, скорее всего, хорошо развитая и глубоко законспирированная агентурная сеть.
Суда по всему, Марк знал о потере тайника и был обязан исходить из худшего варианта—возможности его попадания в ФБР. Значит, работать следовало еще более осторожно и довести степень конспирации до наивысшей точки. Но как это сделать с помощником пьяницей? Да и сам разведчик-нелегал после семи лет беспрерывной работы в чужой стране был на грани физического и психическою истощения. В 1955 году Центр разрешил ему приехать в Москву на отдых и, может быть, уже не возвращаться в Америку. Марк вылетел в Западный Берлин, оттуда перебрался в Восточную зону, где встретился со своей женой. Вскоре они уже были в Москве. Конечно, Вильям Фишер доложил руководству о своем проблемном помощнике. Обсуждая вопрос о руководстве резидентурой, начальники нелегальной разведки пришли к выводу, что ее нельзя даже временно оставлять на Вика, передав ему адреса, пароли, явки. Значит, Марк должен вернуться в Америку.
Все хорошее заканчивается быстро, а приятный отдых—тем более. В конце 1955 года Марк снова появляется в Нью-Йорке, где продолжает нелегальную работу. Однако за те несколько месяцев, что его не было в США, работа резидентуры была практически парализована. Оставшийся «на хозяйстве» радист Вик продолжал пьянствовать, едва ли не полностью забросив свою работу.
В начале нового, 1956 года, Марк шлет в Центр недвусмысленную просьбу о замене связника. Центр решает откомандировать Хэйханена в Москву. Весной 1957 года его отзывают из Нью-Йорка в Советский Союз, чтобы отдохнуть после четырех лет «напряженной» работы. Он прилетает в Париж — транзитную точку канала вывода и... исчезает.
— Вадим Алексеевич, говорить о провалах всегда неприятно. И все же как произошло предательство Хэйханена, была ли в этом вина Марка — Вильяма Генриховича Фишера? Ведь предатель способен выдать не только разведчика, но и его резидентуру.
— Четыре года за границей, без семьи, друзей, в совершенно незнакомой, полной риска ситуации стали трудным испытанием для Вика. Он начал пить, завел себе подругу, ссоры с которой не давали покоя соседям. Однажды американцы даже вызвали полицию, чтобы утихомирить разбушевавшихся любовников. Потом были растраты в личных целях денег, которые выделялись на оперативные нужды, самоустранение от выполнения своих обязанностей. Все это привело к тому, что радиста отозвали из США, а нашему резиденту-нелегалу во время очередного сеанса радиосвязи 20 апреля дали команду прекратить контакты с Хэйханеном, сменить документы и место жительства. Так что никакой вины со стороны Марка не было. Инициируя замену связника, он поступил так, как и должен был поступить на его месте любой разведчик, тем более нелегал. И какой-либо информации в отношении резидентуры Хэйханен практически не имел. По жестким требованиям конспирации он располагал лишь теми минимальными сведениями, которые ему были необходимы для работы. Не то что подлинных установочных данных Фишера, его адреса в Нью-Йорке, находящейся на связи у резидента агентуры, радист-финн не знал даже имени, под которым наш нелегал жил в США. Лишь однажды Фишер встретился с Хэйханеном недалеко от своей студии, что и позволило предателю приблизительно выяснить район проживания нашего разведчика.
— Какова анатомия этого предательства?
— В конце апреля 1957 года Вика вызвали в Париж, чтобы провести с ним встречу и обсудить вариант конспиративного вывода в Москву. На теплоходе «Либерти» он прибыл во Францию, добрался до Парижа, где и встретился с представителем Центра, которому заявил, что все нормально, никаких сложностей в работе нет и оперативная обстановка не вызывает никаких опасений.
О том, что все тревоги и волнения позади, Центр радировал Марку 6 мая.
Однако на следующую явку с представителем московского Центра финн не явился. Не пришел он и на контрольную встречу в течение следующих 48 часов. Его розыски во французской столице оказались безрезультатны. Как выяснилось позднее, не желая возвращаться в Советский Союз, он пьянствовал и пытался замести следы, а через десять дней обратился в посольство США во Франции с надеждой, что его предательство будет хорошо оплачено, ему простят нелегальную работу против США, доставят в Нью-Йорк или Вашингтон и разрешат легально остаться в Америке на постоянное жительство.
Действительно, уже 11 мая 1957 года на военном самолете его доставили через океан в США. Во время допроса в ФБР он снова рассказал все, что знал. Так, мол, и так... Здесь, на восточном побережье, действует советский резидент в звании полковника. Проживает в Нью-Йорке, ориентировочно где-то в районе Фултон-стрит, под легендой свободного художника и фотографа.
— Но ведь по таким сведениям довольно трудно отыскать человека в огромном, многомиллионном городе? Ведь в те годы еще не было компьютерной системы учета граждан США.
— Для контрразведки — это дело техники и времени. Тем более, что предатель смог дать довольно точный словесный портрет своего руководителя. Шеф Федерального бюро расследований Эдгар Гувер поставил на ноги едва ли не всех своих подчиненных и осведомительскую сеть в Нью-Йорке. Опрашивая жителей района, агенты довольно быстро вышли на адрес: Фултон-стрит, дом № 252, пятый этаж, студия Эмиля Р. Голдфуса. Но там никого не оказалось. Агенты ФБР провели в студии негласный обыск и обнаружили некоторые улики, свидетельствующие о проведении хозяином квартиры разведывательной деятельности. Но джимены не смогли узнать главное — какие материалы, в каком количестве, а главное — о чем, отправлялись в Москву, кто их поставлял и насколько широки были возможности разведчика-нелегала по получению секретной информации. Тогда за домом установили скрытый контроль. Кругло суточный конспиративный наблюдательный пункт был расположен в номере на двенадцатом этаже гостиницы, которая находилась почти напротив студии. Одновременно человека но имени Эмиль Голдфус продолжали разыскивать по всей Америке.