Иногда Плавин гипотетически пытался представить себя в образе настоящего шпиона, который работает на собственный страх и риск в интересах разведки другой страны, зная, что за деятельностью предателя может вестись постоянное контрразведывательное наблюдение, и неизвестно, в какую секунду на голову обрушится карающий меч госбезопасности. Можно ли нормально жить, всего боясь, от всех таясь , каждого опасаясь, никому не доверяя? А сколько изворотливости и хитрости нужно проявить, сколько страху натерпеться, воруя по заданию противника секретные материалы, переснимая их на фотопленку, а потом, вздрагивая от каждого постороннего шороха или звонка в дверь, готовить микроточки, заделывая их в почтовые открытки или конверты.
Но и это еще не все. Ведь самое опасное — операция по передаче добытых материалов своему связнику из зарубежного разведцентра. Именно на этом этапе чаше всего «сыпятся» шпионы, когда одним махом контрразведка накрывает с поличным и представителя зарубежных спецслужб, и его тайного осведомителя, и все с таким трудом добытые секретные материалы. Чаще всего иностранца вскоре отпускают, задокументировав его преступные действия, поскольку он работает под дипломатическим прикрытием и у него посольский иммунитет. А вот его конфиденту приходится на собственной шкуре испытать всю тяжесть уголовной ответственности за совершенное предательство. А еще чувство вины. Даже не столько перед страной, интересы которой он предал, а сколько перед своими детьми, родственниками, друзьями и знакомыми за тот позор, который они, абсолютно ни в чем не виновные люди, будут вынуждены делить с ним за его измену в случае провала.
Конечно, ему, Плавину, действующему под профессиональной и чуткой опекой чекистов, было в тысячу раз легче. Но и в данной ситуации напряжение в работе порою доводило до грани срыва, физического и морального истощения. Об этом может свидетельствовать хотя бы календарь проведенных Михаилом Моисеевичем «шпионских» мероприятий только за один 1973 год.
3 и 27 января — получены радиограммы с инструкциями о тайниковой операции и тех материалах, которые агент должен добыть и заложить в контейнер.
29 марта — потратив несколько недель на получение и пересъемку необходимых материалов, Плавин закладывает тайник, обработку которого произвел американский вице-консул Шорер.
3 апреля — получена и расшифрована радиограмма о получении материалов.
28 апреля—радиограмма с инструкцией о проведении тайниковой операции в районе ул. М. Разночинная (Ленинград).
27 мая вице-консул США Рейзер провел закладку тайника (бросок контейнера из машины). В нем было письмо, указывавшее шесть новых мест для тайника, и 4500 рублей. Столько денег Плавин зарабатывал в своем учреждении за полтора года упорного труда.
12 июня—радиограмма с указанием заложить тайник и перечень интересующих американскую разведку секретных материалов.
25 июля—Плавин, подготовив необходимые материалы, заложил тайник, обработку которого провел вице-консул Рейзер.
27 июля—получена радиограмма с подтверждением о получении материалов.
1 сентября — 13 октября — получены несколько радиограмм с детальными инструкциями о проведении операции по моментальному броску в машину, принадлежащую сотрудникам ЦРУ, секретных материалов, в том числе одного из важнейших фрагментов детали пусковой ракетной установки.
11 ноября — Плавиным осуществлен бросок собранных им секретных, в том числе вещественных, материалов в открытое окно движущейся машины. В ней находились второй секретарь посольства США Левитски, за рулем вице-консул Шорер.
Наверное, это была единственная в своем роде операция по связи. Поздно вечером в обусловленном месте агент ждал машину с известными ему номерами у обочины дороги. Она подкатила вплотную к тротуару, Шорер резко притормозил, Плавин просунул в открытое окно увесистый сверток прямо в руки Левитски, и автомобиль рванул вдоль по улице, резко набирая скорость.
14 ноября — на подставной адрес в американский разведцентр Михаил Моисеевич направил шифрованное письмо.
15 ноября — получена радиограмма о получении материалов, брошенных в машину, и выражена благодарность за проведенную работу.
15 декабря — получена радиограмма о закладке очередного тайника для агента.
В общем-то, этот год не был каким-то особенно выдающимся в работе Плавина с американской разведкой. Примерно такой же набор острых оперативных мероприятий происходил и в предыдущие, и в последующие месяцы, с той лишь разницей, что в постперестроечный период, когда рухнул «железный занавес», стали возможны поездки Плавина за границу и личные встречи с сотрудниками ЦРУ на территории третьих стран. По степени риска эти мероприятия не шли ни в какое сравнение с домашней работой агента. Здесь, в Советском Союзе, ему и стены помогали. Случись что, он твердо знал, что помощь придет немедленно. Его спасут в любой, самой критической, ситуации даже ценой провала всей оперативной разработки. За границей все было гораздо сложнее. Конечно, в беде его не оставят. Но там американцы действуют на своем поле, и выбор средств у них практически не ограничен. Тем более, гам они работают практически открыто, не волнуясь за собственную безопасность, а потому и безнаказанно.
Но в данном случае все было иначе. Американцы сами заботились о благополучии и безопасности своего конфидента. И не только за границей, но и на территории СССР, куда Плавин должен был возвращаться после каждой турпоездки, и мог оказаться в поле зрения КГБ. А если так, то нужно соответствующим образом помочь своему информатору, сделать его секретное ремесло абсолютно незаметным, минимизировать все возможные риски, не допустить ни малейших подозрений. Конечно, в этом помогали четкие инструктажи, до мелочей отработанные варианты тайниковых операций и конкретные наставления разведчиков ЦРУ по скрытному сбору секретных сведений и их обработке. И здесь американцы избрали свой излюбленный способ — значительная финансовая поддержка плюс материальнотехническое обеспечение своего агента самым современным шпионским инструментарием.
СЕКРЕТНЫЕ ПРИБАМБАСЫ ЦРУ
За время работы с сотрудниками Центрального разведывательного управления США Плавин узнал много такого, о чем даже не догадывался, читая шпионские романы. В реальной жизни все было проще, но более захватывающе, интереснее и ответственнее. Чего стоили тайны шпионского ремесла, которым его обучили американские разведчики в ходе личных встреч и заочных инструктажей! Он, профессиональный фотограф, был удивлен тем, как легко и просто можно изготовить микроточку с помощью подаренного ему американскими разведчиками широкоугольного объектива.
На стол клался лист бумаги с убористо написанным шифрованным текстом. Затем он фотографировался через этот объектив на специальную пленку. После—обычная проявка, и на негативе лист становился темной точкой, раз в 7—10 меньше торцевого среза обычной спички. Ну кто обратит внимание на такую крапинку, даже если ее и увидит!? Тем более, что и выглядит она как мелкий брак на негативе. Наконец, поверхностный эмульсионный слой с изображением этой микроточки отслаивался от твердой основы пленки и заделывался в открытку, которая отправлялась на подставной адрес американской разведки. Отыскать такую микроточку в открытке едва ли возможно, даже заранее зная, что она там есть. Кроме всего прочего, нужно было знать не только конкретное место ее размещения, но и способ маскировки. Микроточка могла заделываться в печатный шрифт, приклеиваться к бумаге и тут же маскироваться рукописным текстом, исполненным шариковой ручкой, помещаться в расслоенный картон и так далее. Примерно такие же послания получал из ЦРУ Плавин, сам извлекал их и прочитывал с помощью обычного фотообъектива.