Эта тирада, полная эмоций, на время успокоила леди Пембрук. При этом ее компаньонка испытывала настоящие угрызения совести. По ее вине подозрение пало на того, кто этого не заслуживал и был выше всех похвал в своем обращении с хозяевами усадьбы! Надо было поделиться новостью с Робертом и при встрече Венеция не преминула ему все рассказать. Граф выслушал кузину с величайшим вниманием, но известие вызвало у него взрыв веселья.
– Дорогая тетушка потеряла хватку! – смеялся он. – С другой стороны, мое сокровище, это нам только на руку! Подумай сама!
– Ты не представляешь, какой ужас я пережила, когда она забросала меня намеками!
– Я помогу тебе все забыть, – Роберт увлек кузину в сад, где старые деревья бросали глубокие тени, а кустарник скрывал их от посторонних глаз.
Как только они остались вдвоем, он обнял ее лицо и приблизился к нежным губам, сразу захватив их в плен. Близость прекрасной кузины дразнила воображение. Окажись они вдвоем без соглядатаев и родственников, он целовал бы сейчас каждый уголок ее прекрасного тела, заставив забыть о всяком чувстве стыда.
– Я приду к тебе сегодня ночью! Целая ночь, Венеция и нам никто не помешает!
– Сумасшедший! – она слабо отстранялась, хотя ноги предательски слабели, а голос разума звучал все тише, пока совсем не смолк.
– И кто в этом виноват? Ты, моя милая, потому что я без ума в тебя влюблен! Давай прогуляемся подальше от дома! Хантер нам не помешает, он отправился писать письма, – на красивом лице Роберта было написано искреннее удивление. – Ужасное занятие, не понимаю как на него можно потратить целое утро, особенно такое как сегодня…
– А как же твои письма? Я видела, Тревеллиан получил с утренней почтой два, адресованных тебе.
– А, это… – Роберт, как ни странно, смутился, что не ускользнуло от внимания его кузины.
– Плохие новости? Если это твои кредиторы…
– Нет, моя милая, это кредит другого рода, – он перевел взгляд, как будто не хотел встречаться с ней глазами.
– Ты что-то недоговариваешь, но это твое право…
– Венеция, – с большим трудом Роберту удалось придать лицу беспечное выражение, – что я могу скрывать от тебя? Я здесь как на ладони. Это все моя мать… как ты понимаешь, я не могу порвать с ней отношения, даже если это тягостно и неприятно!
На самом деле, письма, конечно, были не от матери, а от другой особы. Габриэль исписывала два листка, изливая нежные чувства и требуя отчета о каждой минуте, проведенной вдали от нее. Роберт лениво пробегал послания глазами, вздыхал и каждый день обещал себе сесть за письменный стол, чтобы ответить невесте. До сих пор граф ограничился одним коротким сообщением, в котором отчаянно врал, что тетушка слаба и уговаривает его побыть в Пембрук-холле подольше. Венеция напомнила ему о неприятной обязанности каждого жениха – поддерживать огонь любви, или во всяком случае видимость таковой.
С какой радостью Роберт писал бы вместо этого Венеции! Тут он не ограничился бы несколькими строчками, а дал волю фантазии. Впрочем, оставалось надеяться, что время расставания, а с ним и необходимость переписки придет не скоро. Да и зачем портить такой прекрасный день размышлениями о неизбежном зле? Вместо этого влюбленные выбрали потайную дорожку в тенистой части парка и побрели, держась за руки, то и дело останавливаясь, чтобы насладиться новым поцелуем.
Получасом позже компаньонка леди Пембрук вернулась, освеженная прогулкой и уже полностью овладела собой, что позволило без краски на лице смотреть в лицо домочадцам. Проходя мимо гостиной, Венеция была погружена в свои мысли, но из задумчивости ее вывели звуки музыки – нежные, полные грусти, они сразу же тронули сердце. Такую мелодию мог написать только тот, кто страдал от любви, и исполнение было превосходным. Венеция молча стояла в дверях, пока не прозвучали последние ноты и только теперь поняла, что за роялем никто иной, как Хантер. Встреча стала для него неожиданностью, заметив хозяйку полковник встал и по его всегда спокойному лицу можно было заметить (быть того не может!) откровенное смущение.
– Миссис Маршал, – проговорил он после неловкого молчания, – простите, я не знал, что тут кто-то есть. Я видел, что вы отправились на прогулку и занял ваш инструмент....
– Незачем извиняться! Вы доставили мне своей игрой огромное удовольствие. Полковник, если тетушка узнает о вашем таланте, вы будете участником всех музыкальных вечеров! – она старалась улыбкой смягчить его неловкость, но кажется добилась обратного эффекта.
Хантер поднял глаза и посмотрел на собеседницу с таким выражением, которое не оставляло сомнений – меньше всего ему хотелось бы развлекать вечерами гостей. Было что-то еще в этом взгляде карих глаз, что не ускользнуло от ее внимания, нечто большее, чем дружеское участие или интерес.