Он останавливается, поправляет ружье и продолжает путь.
— Да это же Пономарь!
Стрелец в бешенстве сжимает кулаки.
— Ну да, он. И лыжи припас. Осмотрительный!
Пономарь медленно удаляется, забирая все выше в горы. Не оглядывается.
— Перехитрил он нас, перехитрил! Лучше знает эти места.
— К зимовью подался?
— Куда же еще?
— Может, просто перехватить нас пошел, с ружьишком?
— Может, и так.
Володька, прислонившись к скале, сам застыл каменной массой. Только желваки бегают. Ночной мороз заполняет долину реки ощутимо колючими волнами. Здесь, на льду, ни единой щепочки для костра.
— Если не выскочим, замерзнем ночью, Стрелец.
Он не отвечает. Пономаря уже не видно в синеющих горах. Пусто, холодно. Ватник — ненадежная защита против саянской ночи.
Неутомимый Казырчик хлюпает в промоинах. Ручейки перестают бежать со скалы, замерзают — закатное небо отражается в глянцевой стенке.
Пожар в тайге
Несколько случайно найденных на льду прутиков, конских котяхов — вот и все наше «кострище». В течение десяти минут можно погреть руки, полюбоваться робким пламенем. А впереди — нескончаемая саянская ночь.
— Эге-гей! — кричу я скалам в тщетной надежде услышать чей-то отклик.
Горы возвращают мой крик бездушным, насмешливым эхом.
Стрельцов пристально глядит на костерик, и в глазах его прыгают огненные блики, будто трепещет какая-то зарождающаяся мысль.
— Выскочим, Михалев!
— Как?
Вместо ответа Стрельцов, скинув ватник и сапоги, лезет на скальную стенку. На небольшой высоте над нами, метрах в пяти, растет несколько невзрачных кривых березок. Они прицепились к выступу и держатся каким-то чудом.
Взобравшись на выступ и вцепившись пальцами в расщелину, Володька достает охотничий нож.
Ему трудно удерживаться на скользких камнях. Я кидаю ему пояс.
— Пристрахуйся как-нибудь к выступу! Стрельцов срезает березки. Прошелестев ветвями, они плюхаются на лед.
Солнце давно село за дальними горами. Потрескивают наверху лиственницы, атакованные холодом.
Володька, тяжело дыша, спускается со скалы, вытирает кровоточащие руки о ватник.
— Давай намораживать переправу, Михалев!
Он перебрасывает березки через Казырчик — вершинки падают на плотный заберег. Чахлые стволы прогибаются, приникают к потоку. Конечно, по такой переправе не пройдешь: с первого же шага утянет Казырчик. Но у Стрельцова другой план.
Шапками мы черпаем воду и льем на тонкий березовый мосток. Мороз усиливается, и через полчаса пальцы уже заходятся от холода. Шапки, обросшие корочкой льда, тяжелеют и позванивают, как ведра.
— Только не останавливаться, Михалев!
Жерди разбухают, покрываются льдом и становятся толстыми и твердыми, как стальные брусья. Пленочка льда уже тянется от одной жерди к другой, крепнет.
Рождается хлипкий мосток. Чем больше силы набирает мороз, тем быстрее растет переправа.
Нам некогда перемолвиться даже словом. Пальцы уже не шевелятся, скованные холодом.
Сгущается темнота.
— Можно проползти, пожалуй, — говорит Стрельцов. — Я первый. Ты В случае чего держись за жерди, я прихвачу их.
— Ты тяжелей меня, Стрелец. Я пойду…
Медленно, всем телом приникнув к шаткому ледяному мостику, я перебираюсь на прочный заберег.
— Давай, Стрелец.
Жерди потрескивают под его крупным телом, мостик выгибается. Стрелец ползет, касаясь руками воды.
Наконец-то мы оба на прочном льду. Первые звезды появляются на небе. Нам еще около шести километров по снегу, через перевал.
— Возьми! — Стрельцов протягивает мне шарф. — Обвяжешься. Шапка-то ледяная.
— А ты?
— У меня носки шерстяные, кроме портянок. Как-нибудь прилажу… Давай скорее, надо выйти на след Пономаря, не то заблудимся.
Колеи от лыж Пономаря темнеют на снегу — словно две гигантские гусеницы проползли. Мы идем, согреваясь собственным движением. Лишь бы без остановки выбраться к зимовью. Там мы найдем железную печурку, чайник…
Мороз заползает под ватник. Оттепель не властна сибирской ночью.
Уже близ перевала, на стылом горном ветру, меня прохватывает резкий, надсадный кашель. Стрелец ждет, пока пройдет приступ.
— Постарайся потише, — говорит он вполголоса. — Пономарь, может, нас ждет. Для него закон — тайга.
«Закон — тайга»… Мало ли здесь в Саянах, расщелин, куда можно сбросить тела? Весной ручьями вынесет в Казырчик, перемелет о камни — ищи-свищи.