– No swing, no swing…[118] – простонал Теофил и, вскочив, выбежал из столовой.
Сибилла растерянно посмотрела ему вслед.
– Что это было? Может мне кто-нибудь сказать, что это было?
– Вот у меня на родине знают, как обращаться с ножом, – вступил Герман. – Там никто не остановился бы вот так просто на полпути…
– …Он же обезумел, Штефани, он что-нибудь с собой сделает! – взволнованно воскликнула Сибилла.
– О да, у него такая чувствительная душа, несмотря на… – всхлипнула Регина.
– Несмотря на что? – весело спросил Герман.
– А почему, собственно, ты называешь его Филли? – поинтересовалась Штефани и зафиксировала взглядом расстроенную Регину.
Всхлипы Регины усилились. Вдруг она подняла голову и прислушалась. Из глубины квартиры донеслись беспорядочные звуки. Теофил, похоже, колотил по клавишам фортепьяно кулаками.
Сибилла опустилась на стул рядом с Региной.
– О Божебожебоже! – пробормотала она, тоже начав всхлипывать.
– Я безмерно удивлен, что наш уважаемый хозяин этот момент проявления высших эмоций вымещает в реальной музыкальной композиции, – вещал Герман. – Весьма необычные звуки! Музыкально-эстетический всплеск, я бы сказал. Сегодня вечером он изменил пробирочному искусству?
Тем временем какофония приобрела такой накал, словно Теофил колотил по клавишам не только руками, но и ногами.
– Фортепьяно – терпеливый инструмент… – равнодушно сказала Штефани, не спуская глаз с Регины. Филли. Последняя капля.
– Миииинуту! – вдруг очнулся Себастьян, медленно обретая дар речи. Он взмахнул руками в сторону Германа и Штефани, как бы заставляя их замолчать, и повернулся к Андре.
– А теперь еще раз сначала, медленно. Так как ваше драгоценное имя?
– Я же уже сказал, – буркнул Андре, – меня зовут…
– Ах, Себастьян, не слушайте его, не слушайте. – Регина моментально перестала плакать и вытерла черные потеки со своих щек. – Это алмаз, пока еще неотшлифованный, с острыми гранями, но он скоро превратится в настоящую драгоценность, в изысканный бриллиант, не слушайте его… Андре, darling, ты ведь еще хотел пойти на вечеринку, time to say goodbye,[119] ну давай…
– Это почему же, теперь наконец и я могу развлечься! – запротестовал Андре.
– Тебя и в самом деле зовут фон Крессвиц? – спросила Штефани. Ее загар вдруг приобрел фиолетовый оттенок.
Андре продемонстрировал дырку между зубами.
– Точно!
– Ну что ты говоришь, безобразник… – воскликнула Регина.
– То есть ты родственник Регины, так? – не отступала Штефани.
– Можно сказать, так! – улыбнулся лукаво Андре.
– Так вы из бл-л-лагородной семьи? Подумать только!
– Не очень-то ему это помогло, я бы сказал, пока он не лучший представитель семейства! – ввернул Герман.
– Племянник, двоюродный племянник, другая ветвь родового древа, вы же знаете, у меня родня по всей Европе, просто кошмар, это польская ветвь! – пропела Регина.
– Племянник из Дингсда?[120] – сострила Сибилла, которую слезы явно освежили. – Ну поздравляю!
Она медленно пошла к своему месту и стоя выпила пиво одним глотком. По квартире разносились уже более спокойные звуки фортепьяно.
– These foolish things,[121] – профессионально отметила Сибилла.
– Это правда, Андре? Ты племянник Регины? – Голос Штефани стал строгим.
Вместо ответа тот взял ее руку и снова приступил к поцелуям.
– Андре, скажи мне! – настаивала Штефани.
Он виновато поднял глаза и сначала посмотрел на Штефани, взволнованную и разгоряченную, затем на Регину, в развевающихся одеждах шагавшую по комнате и строившую ему гримасы, словно в попытке передать тайное физиогномическое послание.
– Какого черта, мне надоели эти игры в прятки… Джина – моя мать!
– Твоя мать? – ошеломленно закричала Штефани. Она отшатнулась от него с таким ужасом, будто была на волосок от совершения инцеста с собственным сыном, которого она никогда не рожала. – Но это… это уже…
– Не так забавно, – закончил Андре.
– У тебя сын? – спросила Штефани, с ненавистью глядя на Регину.
– Сын? – повторила Сибилла. В ее голосе тоже звучала враждебность. Она, как и почти все женщины ее круга, ради перспективной работы и женатых мужчин отказывалась от детей. Регина нарушила этот неписаный закон. Предательница, как выяснилось.
– А что значит – сын? – пренебрежительно сказал Андре. – Сначала приемные родители, потом недолго с ней, просто кошмар, затем закрытая школа для детей из благородных семейств, но ничего не вышло, меня оттуда сразу же вышвырнули, потом много лет ни слуху ни духу, и вот пару месяцев назад она меня снова нашла. Так ведь, Джина?