— Та-ак, — протянула Фас Экс-пи-пи. — Что-то я заскучала, пора бы внести разнообразие в жизнь обитателей этого городишки. А клиент от меня никуда не денется. Какая у нас сегодня на ночь программа?
Димка после сна, горячего шоколада и большой чашки успокоительного чая был вполне в норме. Только шишка посреди лба немного дергала.
— А во лбу звезда горит, — грустно усмехнулся сам себе Сверчок и потрогал пластырь. — Придется как-то объяснять родителям.
— Шрамы украшают мужчину, — Фас Экс-пи-пи надувала жвачку, пукала ею и вообще была в самом игривом расположении. — Правда, Александр Петрович?
— Я и не знал, что у него человеческое имя, — шепнул ей Сверчок.
— Это псевдоним, настоящее его имя 007.
— А ты куда так срочно пропадала?
— Мне папа позвонил. Я отошла поговорить, а ты чебурахнулся.
Ведьма в каком-то смысле не солгала. Зачем лукавить, когда можно просто сказать не всю правду?
— Знаешь, я где-то видел ту девчонку, которая была в игре, — Димка никак не мог прийти в себя.
— Ой, не коси! Да, чуть не забыла, завтра на дачу все приедут. Кот, Руся и еще полно народу. Отметим начало каникул.
— Не знаю, что мои скажут, — Димка колебался, но чувствовал, что ему хочется погудеть. Интересно, и когда она успела всех обзвонить?
— Мы сейчас к тебе на секунду заскочим и попросим родителей в два голоса, — ведьма легонько дотронулась до его лба, и Сверчок забыл, как влетел в экран, забыл лицо девчонки, что осталась в лифте с убийцей, забыл свои беспокойные метания на кушетке в клубе, забыл, кто на самом деле сидит рядом с ним…
Глава 24
Прорубь безвременья
Черная рука разжалась. Галина бабушка очутилась в помещении, очень похожем на ее вахтерку. Такой же стол, телевизор на тумбочке, кушетка, два телефонных аппарата. Пригляделась: комната оказалась в форме гроба, без окна, без двери.
Подняла трубку, гудка не было. Подошла к телевизору, экран зажегся сам. Сквозь помехи проступил черный силуэт в капюшоне, механический голос прохрипел:
— У нас тут, как бы медиацентр. Распробуете — понравится. Я хочу повидать своего друга Андрея, вашего сынка. И Галю. Она бродит где-то здесь и может наткнуться… В общем, мало ли на что, место незнакомое.
— Представьтесь, кто вы? — бабушка не терпела невоспитанности.
— Первый среди равных. Молодой гоблин, но можете называть меня Гений.
— А я — Екатерина Ивановна, и в числе друзей моего сына я вас не припоминаю.
— Екатерина Ивановна, дружба у нас виртуальная, но о-очень кровная. И чем скорее сынок ваш объявится, тем лучше и для него, и для вас всех, — гоблин сбросил капюшон, из черной пасти вырвалось шипение.
Гений не любил догонялки, тем более что лабиринты бешеного пространства кишмя кишели всякой нечистью. Он решил выудить по одному все семейство Горбушиных. Первой попалась бабуля.
— Вызовите сына по телефону. Он услышит вас, где бы ни находился. Срочно!
— Давно я не воевала от души! — бабушка сдернула туфлю и метко запустила в пасть Гения.
Туфля пропала, но исчез и гоблин.
Бабушка осталась продумывать тактику и стратегию предстоящего боя. Но Гений не появлялся, начало ему очень не понравилось.
От Димкиного выстрела лифт притормозил, накренился и стал стремительно падать в черный колодец.
— Потрошило ты здесь? — Галя протянула руки, пытаясь нащупать своего спутника.
— Здесь я, здесь, только избавь меня от своих прикосновений! — взвыл тот.
Все вокруг гудело и тряслось.
— Помогите, помогите! — вопил и стонал Потрошило: — Спасите!
На его зов никто не откликнулся, у тартарары не было ушей, чтобы услышать крик о помощи. Потрошило не знал об этом, все-таки недавно он еще был человеком.
Галя испытала приятную невесомость, стены колодца посветлели и раздвинулись. Это не было светом Солнца или Луны, а скорее напоминало синеватый свет сильно подсевшего кинескопа телевизора. В толще этого света начали мелькать люди, большие и маленькие дома, корабли, паровозы. Пронеслась толпа всадников, остановилась карета, оттуда вышла дама и прошла сквозь стену. Горел город, низко-низко летели большие дирижабли… Беззвучно плакал ребенок, скалилась собака, которая от кого-то его охраняла. Лица, окна домов, деревья возникали крупным планом и тут же менялись беспорядочными картинками из жизни разных времен и народов.