В Лугово мы приехали примерно через час. Поселок был небольшой, около тридцати домов, расположенных вразброс в густом сосновом бору, метрах в ста от залива.
Мы опросили многих жителей поселка, но, кроме отрывочных и не очень точных сведений, ничего о Лагине не узнали.
Мне показалось, что председатель местного сельсовета Валерий Иванович Кайлов, грузный, с заплывшими глазами, на все наши вопросы отвечал не очень охотно. В любом случае он всем своим видом дал понять, что не позволит обойти себя по кривой и не скажет лишнего. Когда я спросила, не видел ли он сегодня Лагина, а также машину РАФ Ленаптекоуправления, председатель криво улыбнулся:
— Ничего о Лагине не могу сказать. Ну просто ничего. А вот машину РАФ, кажется, кто-то видел.
Мы обошли поселок и оказались в конце концов на заросших соснами дюнах. Справа, за полуразрушенными сараями, виднелся темно-серый залив, все пространство под соснами занимала прошлогодняя поросль вереска и черники, почва была песчаной, влажной; если машина стояла долго, следы должны остаться наверняка. Не просто следы, а ясные, четкие отпечатки. Пройдя сараи, видевший РАФ юноша по имени Андрей остановился. Русинов мельком осмотрел землю, спросил:
— Здесь?
— Как будто.
Русинов довольно долго ходил под соснами, постепенно отдаляясь. Присел, крикнул, обернувшись:
— Андрюша, посмотри, здесь стояла машина?
— Как будто здесь.
— Я следы нашел. Если здесь, это те самые.
Подойдя, я вгляделась: под примятым вереском четко отпечатались протекторы. Зашумела и затормозила машина, из остановившегося рядом газика вышел Балуев с фотоаппаратом, присел рядом. Русинов вздохнул:
— Я вижу, но, кажется, других не будет. Снимайте пока.
— Хорошо, Владимир Анатольевич.
Пока Русинов ходил рядом в поисках других следов, наш эксперт Балуев старательно щелкал фотоаппаратом, а потом начал делать слепки. Я посмотрела на часы: шесть вечера. Теперь имеет полный смысл остаться и подождать Лагина.
Уже половина одиннадцатого, но за стволами сосен еще виден начинающийся за дорогой залив, с другой стороны — темнеющий подлесок. Мы с полковником сидим в машине, сзади группа захвата. Впереди — за соснами — дом Лагина, сзади — шоссе. Вот прошла машина; гул мотора на несколько секунд отбрасывает голоса ночи, уходит, и снова наступает хрупкая тишина. Ждем мы часа четыре, я уже начинаю подумывать, что ждем зря, но тут Русинов осторожно трогает меня за локоть. Точно, шаги, легкое поскрипывание подошв по песку: впереди, в просвете сосен, мелькнул мужской силуэт. Иногда кусты полностью скрывают идущего, иногда он почти выходит на открытое пространство. Вот до него уже метров десять, вот пять. Подойдя почти вплотную к машине, человек останавливается. Он стоит прямо передо мной: тяжеловатый подбородок с ямочкой, нижняя губа больше верхней, взгляд с прищуром, худощав, жилист, одет в потертую кожаную куртку, такие же потертые джинсы. Черты лица имеют сходство с теми, которые я тщательно изучила по фотографии. Попробуй пойми, может быть, пистолет у него в куртке, может быть, засунут за пояс. Вот человек резко повернулся, подошел к машине:
— Если вы ждете меня, я не скрываюсь.
Мы все выходим, Русинов спрашивает:
— Лагин Виктор Александрович?
— Лагин Виктор Александрович, совершенно верно.
— Вы задержаны.
Оглянувшись, Лагин увидел вставшего сбоку Балуева, повел подбородком:
— Понял. Что делать? Наручники будете надевать или как?
— Если не будете делать глупостей, с наручниками подождем. Пока вы только подозреваемый.
К допросу я приступила сразу же, как только мы прошли в дом Лагина.
— Лагин, может быть, вы все расскажете откровенно?
Смотрит на меня с интересом, будто изучает, увидел в первый раз, не понимает, зачем я здесь сижу.
— С удовольствием. Только не знаю, о чем говорить откровенно? Подскажите.
— Думаю, отлично знаете.
— Так подскажите. Вообще, я не знаю даже, с кем разговариваю. Извините, вы очень приятная женщина, хотелось бы знать ваше имя, а? — Лагин сказал это без всякого вызова, мне пришлось сухо ответить:
— Силина Юлия Сергеевна, следователь Ленинградской прокуратуры.
— Очень приятно. Как вы уже знаете, я Лагин. Зовут Виктор. Не в чем мне чистосердечно признаваться, Юлия Сергеевна, честное слово. Поверьте, я бы с удовольствием. Вины за собой не чувствую, вот в чем дело. Объясните хоть, в чем подозреваете?