Выбрать главу

А ведь научно-техническая революция вносит интереснейшие нюансы и в область детективно-криминалистического жанра.

...Задумываясь о продолжительности жизни жанра, логично задаться вопросом более частным: сколько живет произведение? А. П. Чехов полагал — то, что он пишет, едва ли проживет более десяти лет. Уже в наше время С. Моэм отмечал, что средняя жизнь романа равна девяноста дням. Справедливости ради, можно заметить, что есть произведения, жизнь которых определяется и меньшими сроками. Правда, это не те произведения, о которых хотелось бы говорить на этих страницах. Но, если говорить о том, сколько живет отдельное произведение — закономерно, то, очевидно, закономерно задаться таким же вопросом о жанре в целом. Если говорить о детективно-криминальной литературе, то ведь, как явствует из истории, правонарушения и преступления были всегда. Однако литература, отражающая это явление общественной жизни, литература детективная, возникла относительно недавно. Поединок сыщика и преступника (или судьи и преступника) в течение тысячелетий истории не становился объектом внимания литературы. «Плутовской роман» при этом можно не принимать в расчет. Только пробуждение общественного интереса к данному срезу жизни вызвало появление того, что мы называем детективной литературой. Спрашивается, сколь устойчив может быть этот интерес? Иными словами, всегда ли читателю будет интересно: кто украл и когда же его поймают?

Что питает детективный жанр в сюжетном смысле? Преступление. Но тогда по мере дальнейшего развития нашего общества, по мере его приближения к Коммунистическому Завтра, преступление как социальное явление будет все больше и больше сходить на нет. Соответственно пропадет и сама нить реальности, питающей данный жанр. Некие признаки этого оптимистического процесса просматриваются уже сейчас. Поэтому, когда читаешь какую-нибудь ремесленно «сляпанную» книгу, становится неинтересно, глубоко безразлично, кто совершил это зло и каким образом будет он, наконец, изловлен. Что-то в самом читателе отвергает уже игрища лукавства и злодейств.

Речь идет, однако, отнюдь не об исчезновении жанра — пусть даже в самом отдаленном будущем. Речь идет о том, что на смену традиционному противоборствованию «сыщика» и «преступника» придут и уже приходят в литературу иные, пожалуй, значительно более сложные коллизии, в первую очередь этического порядка. Что же касается приключения как формы отношения человека к ситуациям своего бытия, к жизни, то будущее не только не сузит рамки этого, но, наоборот, раздвинет их невообразимым сегодня образом. Выход человека в космос, фантастические возможности науки завтрашнего дня, социальное преобразование общества — вот области, причастность к которым немыслима без подвига, без приключения.

С другой стороны, само понятие приключенческой литературы, в привычном его смысле, видимо, в известной мере изжило себя. «Звезда» Эм. Казакевича, «Возмездие» В. Ардаматского, «Тревожный месяц вересень» В. Смирнова, «В августе сорок четвертого» В. Богомолова — что это, неужели традиционная детективно-приключенческая литература? Конечно, нет.

Разве повести А. Адамова, Ю. Кларова, А. Безуглова, братьев Вайнеров можно причислить к «трамвайному жанру»? Конечно, нет! Разве не украшают литературу приключений повести, написанные «бывалыми людьми» — теми, кто прошел многотрудное, солдатское горнило войны? Разве не пульсирует жизнь, бой, подвиг во имя жизни в книгах С. Ковпака, М. Гнидюка, П. Вершигоры... Как же назвать такую литературу? Диалектика развития социальных явлений свидетельствует, что наименование сплошь и рядом отстает от меняющегося содержания: видимо, об этом стоит порассуждать серьезным, непредубежденным критикам.

То, что лучшим произведениям этого жанра уже тесно в традиционных рамках детективно-приключенческой литературы, свидетельствует еще об одном немаловажном обстоятельстве. Проблему можно сформулировать так: когда в литературе наблюдаются изменения подобного масштаба, возникает вопрос, достояние ли это чисто литературной сферы или производное самой действительности, отражать которую призвана литература?